Домби и сын

— Меня зовутъ Джономъ Бенсби.

— Его окрестили Джономъ, — воскликнулъ восторженный капитанъ Куттль. — Слушайте, слушайте!

— И что я говорю, на томъ стою.

Капитанъ выразительно мигнулъ слушателямъ и, пожимая руку Флоренсы, какъ будто говорилъ:

— Теперь-то онъ расходится! Слушайте его, слушайте! Вотъ зачѣмъ я его привелъ!

— Поэтому, — продолжалъ голосъ, — отчего же и не такъ? A если такъ, что-жъ изъ этого? Кто другой скажетъ иначе? Никто. Баста! утекай!

Послѣ этой аргументаціи голосъ остановился и отдыхалъ. Слушатели безмолвствовали. Черезъ минуту таинственный голосъ забасилъ опять такимъ образомъ:

— Полагаете ли вы, ребята, что "Сынъ и Наслѣдникъ" пошелъ ко дну? Можетъ быть. A я какъ думаю? о чемъ? Пусть будетъ такъ. Шкиперъ идетъ къ каналу Святого Георгія, къ Даунсамъ. Что y него передъ носомъ? Гудвинскія отмели. Кто это сказалъ? никто. Онъ можетъ наскочить на Гудвинсы, можетъ и не наскочить. Разумѣй. Въ зашеекъ не толкаютъ. Баста! Не зѣвать на рулѣ и счастливо оставаться.

Затѣмъ таинственный голосъ вышелъ на улицу, уведя съ собой командира "Осторожной Клары" и сопутствуя ему до самой каюты, гдѣ онъ немедленно погрузился въ койку и освѣжился крѣпкимъ сномъ.

Внимательные слушатели изреченій мудреца съ крайнимъ недоумѣніемъ смотрѣли друтъ на друга, стараясь каждый иосвоему вникнуть въ загадочныя слова Бенсби, который, какъ оракулъ, поставленный на треножникъ, ни на шагъ не отступилъ отъ существенныхъ правилъ, свойственныхъ всѣмъ вообще оракуламъ древыихъ и новыхъ временъ. Еще въ большемъ недоразумѣніи находился Благотворительный Точильщикъ, видѣвшій всю сцену съ чердака изъ потолочнаго окна: маленькая и очень невинная хитрость, которую шпіонъ м-ра Каркера уже не разъ позволялъ себѣ при разныхъ случаяхъ и обстоятельствахъ. Куттль, съ своей стороны, убѣжденный еще больше въ высочайшей премудрости командира Бенсби, въ жизнь не дававшаго никакихъ промаховъ, вывелъ изь его словъ положительное заключеніе, чго "Сынъ и Наслѣдникъ" бросаетъ якорь надежды, за который съ помошью божьею и должна уцѣпиться вся компанія. Флоренса старалась увѣрить себя, что капитанъ былъ правъ; но Сусанна Нипперъ Выжига, энергически замотавъ головой, обънвила прямо и рѣшительно, что командиръ Бенсби такой же дуракъ, какъ Перчъ разсыльный.

Дядя Соль, послѣ торжественнаго совѣщанія, остался въ такомъ же расположеніи духа, какъ и прежде и тотчасъ по уходѣ Бенсби принялся разъѣзжать по географическимъ картамъ, отмѣривая циркулемъ безнадежныя разстоянія. Когда, такимъ образомъ, онъ погруженъ былъ въ свое путешествіе, Флоренса шепнула о чемъ-то Куттлю, и тотъ немедленно подошелъ къ старику.

— Ну что, дядя Соль? — заговорилъ капитанъ, дружески положивъ свою тяжелую руку на плечо инструментальнаго мастера. — Что новенькаго?

— Ничего, Недъ, такъ себѣ, — отвѣчалъ Соломонъ Гильсъ. — Мнѣ пришло теперь въ голову, что въ этотъ самый день мой бѣдный мальчикъ поступилъ въ контору Домби и Сына. Тогда онъ поздно воротился къ обѣду и сѣлъ тамъ, гдѣ ты теперь стоишь. Мы заговорили тогда о кораблекрушеніяхъ, и я насилу могъ отвлечь его отъ этого предмета.

Глаза Флоренсы съ живѣйшимъ любопытствомъ обратились на старика. Онъ остановился.

— Держись, крѣпче, старый другъ! — возопилъ капитанъ. — Будь веселъ и смотри на все очертя голову. A знаешь, что? Я провожу теперь наше сокровище, — здѣсь капитанъ поцѣловалъ руку Флоренсы, — и потомъ, на возвратномъ пути, завербую тебя на цѣлый день. Мы отобѣдаемъ вмѣстѣ y меня или въ трактирѣ.

— Нѣтъ, нѣтъ, — съ живостью возразилъ старикъ, видимо смущенный этимъ предложеніемъ. — Отобѣдаемъ, пожалуй, только не сегодня. Сегодня я не могу.

— Почему же?

— Я… я очень занятъ сегодня. Надобно обдумать и привести въ порядокъ… Право, Недъ, сегодня не могу. Мнѣ надобно подумать о многихъ вещахъ… Я долженъ остаться наединѣ.

— Ну, такъ завтра, Соломонъ?

— Завтра, пожалуй, — отвѣчалъ старикъ. — Да, именно завтра. Это лучше всего. Подумай обо мнѣ завтра, Недъ Куттль.

— Такъ помни же, Соломонъ, завтра поутру къ тебѣ непремѣнно явлюсь.

— Хорошо, хорошо. Утро вечера мудренѣе, Недъ Куттль, a теперь прощай, мой другъ, прощай. Благослови тебя Богъ!