Домби и сын

— Я вижу это каждый день, и съ каждымъ днемъ, любезный майоръ, убѣждаюсь въ этомъ больше и больше. Съ часу на часъ я упрекаю себя за избытокъ снисходительности и довѣрія, которое довело до такихъ жалкихъ послѣдствій, и съ минуты на минуту я ожидаю, что м-ръ Домби наконецъ объяснится и облегчитъ невыносимыя муки; но… увы! тщетныя ожиданія, напрасная надежда! Подъ гнетомъ угрызенія — остерегитесь, майоръ, вы уроните чашку съ моимъ кофе — моя безцѣнная Эдиѳь совсѣмъ измѣнилась, и ужъ я не знаю, что мнѣ дѣлать. У кого пойдетъ просить совѣта несчастная мать?

Майоръ, ободренный довѣрчивымъ тономъ, храбро протянулъ руку черезъ столикъ и сказалъ улыбаясь:

— Посовѣтуйтесь со мной, м-съ. Старикашка Джой всегда былъ мастеръ давать совѣты.

— Ну, такъ почему же вы ничего не говорите, лукавый и жестокій человѣкъ? — воскликнула Клеопатра, подавая руку майоруи слегка ударивъ его вѣеромъ. — Вы знаете теперь тайну бѣдной матери, что можете вы сказать для ея облегченія?

Майоръ засмѣялся и поцѣловалъ поданную руку.

— Точно ли я не ошиблась въ предположеніи, что м-ръ Домби — человѣкъ съ благороднымъ и чувствительнымъ сердцемь? Точно ли имѣетъ онъ виды на мою дочь? Посовѣтуете ли вы, любезный майоръ, объ этомъ поговорить съ нимъ, серьезно поговорить или оставить его въ покоѣ? Что мнѣ дѣлать? О, говорите, майоръ, сдѣлайте милость, говорите.

— Должны ли мы женить его на м-съ Грэйнджеръ? — кажется, вотъ въ чемъ вопрось, миледи.

— О жестокій человѣкъ! — воскликнула Клеопатра, придвигая свой вѣеръ къ майорову носу, — какъ же мы его женимъ?

— Должны ли мы, спрашиваю я, женить негоціанта Домби на полковницѣ Грэйнджеръ?

М-съ Скьютонъ не отвѣчала ничего, но улыбнулась майору съ такой благосклонностью, что храбрый воинъ рѣшился запечатлѣть поцѣлуй на красныхъ губкахъ египетской красавицы, и запечатлѣлъ бы, если бы Клеопатра съ дѣвичьей ловкостью не отстранила его своимъ вѣеромъ. Неизвѣстно, было ли такое сопротивленіе невольнымъ порывомъ дѣвственнаго сердца, или слѣдствіемъ нѣкоторыхъ опасеній за розозыя уста.

— М-ръ Домби славная добыча, не правда ли?

— О продажный человѣкъ! — взвизгнула Клеопатра съ выраженіемъ оскорбленной добродѣтели. — Ты въ грязь затаптываешь самыя священныя чувства невиинаго сердца!

— Домби, говорю я, славная добыча, и нѣтъ больше надобности его ловить: онъ спутанъ по рукамъ и по ногамъ. Это говоритъ вамъ Джозефъ Багстокъ, a онъ знаетъ, что говоритъ. Старичина Джой стоитъ y западни и держитъ ухо востро. Пусть Домби вертится какъ угодно: сѣть крѣпка, и не ему вырваться изъ засады. A вы, миледи, можете быть спокойны и положитесь во всемъ на стараго Джоя. Дѣлайте то, что и прежде дѣлали. Больше ничего не нужно съ вашей стороны.

— Вы точно такъ думаете, любезный майоръ? — возразила Клеопатра, которая, несмотря на притворную разсѣянность, во все это время не спускала проницательныхъ глазъ съ болтливаго собесѣдника.

— Такъ думалъ, миледи, такъ и буду думать. Несравненная Клеопатра и всенижайшій слуга ея Антоній Багстокъ вдоволь наговорятся о своемъ торжествѣ въ богатомъ и великолѣпномъ дворцѣ будущей м-съ Домби. Это дѣло рѣшенное. A знаете ли что? — продолжалъ майоръ серьезнымъ тономъ, переставъ улыбаться, — пріѣхалъ въ Лемингтонъ главный приказчикъ, правая рука м-ра Домби.

— Сегодня поутру? — спросила Клеопатра.

— Да, сегодня поутру. Домби ожидалъ его съ нетерпѣніемъ и, если не ошибаюсь, онъ хочетъ знать его мнѣніе насчетъ своихъ будущихъ плановъ. Я давно это смекнулъ. Старикашка Джой хитеръ, и его, съ вашего позволенія, самъ чортъ не проведетъ. Разумѣется, Домби не скажетъ Каркеру ни слова, a все таки вывѣдаетъ всю подноготную. Такова ужъ его натура. Онъ гордъ, сударыня, гордъ, какъ Люциферъ.

— Охотно этому вѣрю, — лепетала м-съ Скьютонъ, вспомнивъ о своей дочери. — Гордость — свойство великой души.

— Ну такъ видите ли въ чемъ дѣло. Я уже мимоходомъ забросилъ два, три намека, и приказчикъ поймалъ ихъ налету. Къ вечеру забросимъ еще. На ловца и звѣрь бѣжитъ. A между тѣмъ Домби затѣялъ на завтрашнее утро послѣ всеобщаго завтрака прогулку въ Уаррикскій замокъ и Кенильвортъ. Мнѣ поручено передать это приглашеніе. Угодно вамъ принять его?

Здѣсь майоръ, задыхаясь отъ одышки и отъ глубокаго сознанія своего лукавства, вынулъ изъ бумажника записку, адресованиую на имя ея в-пр-ва м-съ Скютонъ. Всенижайшій и всепокорнѣйшій Павелъ Домби свидѣтельствовалъ всесовершеинѣйшее почтеніе обѣимъ дамамъ и всеусерднѣйше просилъ ихъ осчастливить его принятіемъ предложенія, котораго подробности поручалось изложить обязательному майору Багстоку. Въ постскриптѣ Павелъ Домби рекомендовалъ себя особенному вниманію прелестной и очаровательной м-съ Грэйнджеръ.

— Тс! — вдругъ прошептала Клеопатра, останавливая майора. — Эдиѳь?