Домик в Оллингтоне

– Да, мистер Имс, двадцать восемь фунтов! Он глупец. Это Люпексы вытянули из него денежки. Я это знаю. Он не говорит об уплате и выезде. Того и смотри, что останусь с ним да с Люпексами на руках, и тогда явятся ко мне долговые приставы и продадут до последней соломинки в доме. Не скажешь им «продавать нельзя».

И мистрис Ропер опустилась в старое кресло, покрытое волосяной материей, и вполне предалась своей тяжелой печали.

– Я думаю идти наверх и приготовиться к обеду, – сказал Имс.

– Так вы должны выехать, когда воротитесь? – спросила мистрис Ропер.

– Да, кажется, непременно должен. Я предупреждаю вас за месяц, считая от сего дня, и, разумеется, я вам заплачу за этот месяц.

– О, я не хочу брать лишнего, положительно не хочу. Надеюсь, что вы оставите ваши вещи. Вы можете получить их, когда вам угодно. Если Чомпенд узнает, что вы и мисс Спрюс уезжаете, он в ту же минуту потребует деньги.

Чомпенд был мясник. Имс, однако же, ничего не ответил на этот плачевный довод. Позволит ли он или нет своим старым сапогам оставаться в Буртон-Кресценте на неделю или на две, это должно было зависеть от того, как приняла бы его Амелия Ропер в тот вечер.

Когда Имс спустился в гостиную, там была одна только мисс Спрюс.

– Прекрасный день, мисс Спрюс, – сказал он.

– Да, мистер Имс, для Лондона день прекрасный, но, как вы думаете, ведь в провинции, где-нибудь в деревне, воздух несравненно лучше?

– А мне так лучше в городе, – сказал Джонни, желая замолвить доброе словцо в пользу бедной мистрис Ропер.

– Вы, мистер Имс, человек молодой, а я ни больше ни меньше как старуха, это разница, – сказала мисс Спрюс.

– Небольшая, – заметил Джонни, стараясь быть любезным. – Вы, точно так же как и я, не хотите быть скучной.

– Я хочу быть почтенной, мистер Имс. Я, мистер Имс, всегда была почтенною.

Слова эти старуха произнесла почти шепотом, с беспокойством глядя на дверь, чтобы она как-нибудь не открылась для любопытствующих ушей.

– Я уверен, что мистрис Ропер весьма почтенная леди.

– Да, мистрис Ропер почтенная леди, мистер Имс, но тут есть некоторые… Тс!

И старушка Спрюс поднесла к губам палец. Дверь отворилась, и в гостиную не вошла, а вплыла мистрис Люпекс.

– Как поживаете, мисс Спрюс? Вы всегда являетесь первой. Это, верно, для того, чтобы заручиться молодым джентльменом. Что новенького в городе, мистер Имс? В настоящем вашем положении вы, без сомнения, слышите все новости.

– Сэр Рэфль Бофль завел новые туфли. Не знаю, верно ли это, но догадываюсь по времени, которое он употребил, чтобы надеть их.

– Ах! Вы шутите. Это всегда делают джентльмены, когда они хоть немного поднимутся в свете. Тогда им кажется, что женщины не стоят того, чтобы с ними разговаривать, – можно только шутить да делать насмешки.

– Я с большим удовольствием расположен разговаривать с вами, мистрис Люпекс, нежели с сэром Рэфлем Бофлем.

– Вы можете говорить, что вам угодно, но, поверьте, мы, женщины, очень хорошо понимаем, что означают подобные комплименты, не правда ли, мисс Спрюс? Женщина, пробывшая пять лет замужем, не может рассчитывать на особенное внимание со стороны молодых людей. Хотя я была молода, когда выходила замуж, то есть молода по летам, но я видела слишком многое и испытала слишком многое, чтобы быть молодою по сердцу.

Мистрис Люпекс сказала последнюю фразу почти шепотом, но мисс Спрюс слышала ее и еще более убедилась, что Буртон-Кресцент ни под каким видом нельзя назвать респектабельным.

– Не знаю, каковы были вы тогда, мистрис Люпекс, – сказал Имс, – но вы довольно еще молоды и теперь.

– Мистер Имс, я продала бы остатки моей молодости по дешевой цене, по самой дешевой цене, если бы только была уверена…

– В чем же, мистрис Люпекс?

– В искренней и нераздельной привязанности той особы, которую я полюбила. В этом заключается все необходимое для счастья женщины.

– Неужели мистер Люпекс…

– Люпекс! Но… оставимте это. Мне бы не следовало изменять себе выражением моих чувств. А вот и друг ваш, мистер Кредль. Знаете ли, я часто удивляюсь тому, что вы находите в этом человеке, за что бы можно было любить его?

Мисс Спрюс все видела, слышала все и положительно решилась удалиться в две маленькие комнатки в Дульвиче.