Домик в Оллингтоне

До обеда между Амелией и Имсом почти не было сказано слова. Амелия по-прежнему кокетничала с Кредлем, и Джонни видел, что эта стрела, в случае надобности, будет довольно надежным оружием. Мистрис Ропер сидела уже за столом на обычном своем месте, Имс легко мог заметить на ее лице следы слез. Бедная женщина! В жизни мало найдется положений тяжелее твоего! Постоянно бороться с людьми из-за денег, которых они не могут заплатить, желать респектабельности и сознаваться, что это была бы роскошь, недоступная по ее средствам, допускать до такой степени позор в своем доме ради прибыли, потом не получить ее и убедиться, что попытка эта довела до разорения! Как много есть таких мистрис Ропер, которые из года в год падают, гибнут, и никто не знает, куда они деваются! Иным кажется, как будто они видят их от времени до времени на перекрестках улиц в измятых шляпках и истасканных платьях, с рваными остатками старых шалей на плечах, но с таким выражением, как будто в них еще осталось слабое воспоминание о давно минувшей респектабельности. С озабоченным лицом они озираются во все стороны и смотрят вдаль, как бы отыскивая на улицах других постояльцев. Где они достают себе кусок насущного хлеба и жалкую чашку жиденького чаю, даже с рюмочкой джину, если Провидению угодно бывает даровать им такую роскошь? Мистрис Ропер живо представляла себе такое состояние, и теперь бедная женщина страшилась, что, с помощью Люпексов, приближалась к нему. В настоящем случае она молча нарезала куски говядины и с апатическим беспристрастием подала их хорошим гостям, которые хотели оставить ее, и дурным, которые хотели остаться при ней. Да и то сказать, была ли теперь какая-нибудь польза оказывать внимание и расположение одному из нахлебников и нерасположение другому? Пусть кушает на здоровье поданную баранину и тот, кто заплатит за нее, и тот, кто не заплатит. После тех угроз, которые привелось выслушать от Чомпенда, ей совсем не хотелось разрезать и раздавать куски баранины, взятой от него на книжку.

Читатель, быть может, припомнит маленькую комнатку позади столовой. В этой комнате состоялось описанное уже нами на предшествовавших страницах нежное свидание между Амелией и Джонни Имсом. В этой комнате постоянно происходили все свидания в заведении мистрис Ропер. Отдельная комнатка для свиданий и интимных объяснений необходима во всяком домашнем быту смешанного свойства. Если мужчина живет с своей женой один, он может видеться и иметь с ней интимные объяснения, где ему угодно. Для сыновей и дочери, даже взрослых, едва ли надобна подобная комната, хотя она и не была бы лишнею, если дочери помышляют о замужестве и при этом еще одарены расположением к полной независимости. Но когда состав семейства становится более сложным, когда в него введен будет лишний молодой человек, или переедет на постоянное жительство тетка, или, наконец, когда в простоту домашнего быта вмешаются дети от первой жены, лишняя и отдельная комната становится необходимостью. Не имея такой комнатки, ни одна женщина не решится принять к себе жильцов, такая точно комнатка была и в доме мистрис Ропер, весьма небольшая и не совсем чистая, но все же довольно удобная, – сейчас же позади столовой и напротив кухонной лестницы. В эту-то комнатку и потребовали Амелию вскоре после обеда. Амелия только что расположилась между мистрис Люпекс и мисс Спрюс, приготовясь вступить в битву с первой за то, что она оставалась, а с последней за то, что выезжала, когда ее позвала служанка.

– Мисс… мисс… пш-ш-шш!

Амелия оглянулась и увидела красную руку, которая ее манила.

– Он там, – сказала Джемима, когда Амелия подошла к ней, – и непременно хочет вас видеть.

– Кто же из них? – спросила Амелия шепотом.

– Ну кто? Разумеется, мистер Имс. К другому-то вы, пожалуйста, не ходите и ничего не говорите с ним, мисс Амелия, он нехороший человек, – право, нехороший.