Доминион

– Это личное для каждого из нас так или иначе, – промолвила Наталия.

– Вы имеете в виду своего брата?

Пошел доверительный разговор, они придвинулись ближе друг к другу. В углу комнаты тихо шипела газовая горелка.

– Отчасти. Когда он вернулся, я выхаживала его дома. Отец помогал, но в том же году умер. Остались я и Петр. Он никуда не выходил, чувствовал себя спокойно только дома, но даже там боялся, что кто-нибудь – русские или немцы – придет и убьет его. Убьет не за что-то конкретное, а просто потому, что убийство сделалось главным занятием людей. Невероятно, но Петр настолько боялся умереть, что в итоге покончил жизнь самоубийством: выбросился из окна нашей квартиры. Мы жили на четвертом этаже. Сделал то, что попытался совершить ваш друг Фрэнк.

– Мои соболезнования. – С минуту они помолчали, потом Дэвид спросил: – Что случилось с Фрэнком?

– Мистер Джексон, наверное, знает больше.

Дэвид посмотрел на нее, потом сказал:

– Вы ненавидите фашистов, и тем не менее у вас был жених-немец.

Наталия поджала губы:

– Он не был нацистом. И был не просто моим женихом – я вышла за него замуж. С точки зрения закона, я гражданка Германии. Не уверена, что я соответствовала расовым критериям, но тут нам удалось смухлевать – так это называется, да. Смухлевать. – Она указала на свои глаза. – Монголы достигли окраин моей родины, и в течение веков она являлась частью Османской империи. След тех давних времен – азиатская кровь во мне. – Женщина улыбнулась. – Я заметила, что вы обратили на это внимание. – Ее лицо переменилось, стало суровым. – Бывает так, что самое драгоценное в жизни отбирают у тебя в мгновение ока. Но насчет вашей жены… мы спасем ее, если сможем. И она… да, она – драгоценность для вас. Иначе вы не стали бы так сильно переживать, оставив ее.

– Я…

Дэвид потупил глаза и медленно вытянул руку. Ему нужно было коснуться ее, очень нужно. Тут оба подпрыгнули: дверной звонок издал пронзительную трель. На миг лицо Наталии перекосилось, потом она быстро кивнула Дэвиду, встала и вышла. Дэвид слышал, как вместе с ней по лестнице поднимаются двое мужчин: Джексон и Джефф. Джексон, судя по всему, сердился: на мясистых щеках горели красные пятна. При нем был портфель, который он бросил на стол.

– Боюсь, Фицджеральд, – процедил он, бросив взгляд на Дэвида, – что посеянные вами семена дали всходы.

Он подошел к огню и повернулся к нему спиной.

– Дэвид не виноват, – запротестовал Джефф, но Джексон осек его взглядом, тяжело вздохнул и обратился к Дэвиду:

– Выкладывайте все, будьте любезны.

Дэвид рассказал, ничего не утаив.

– Та женщина, Кэрол, уверена, что один из полицейских был немцем? – спросил Джексон.

– Не думаю, что она ошиблась.

Джексон сцепил за спиной руки и стал в задумчивости перекатываться с пятки на носок.

– Это гестапо, опирается на посольство и работает вместе с людьми Мосли из особой службы. Иного варианта нет. – Джексон уставился в окно, за которым уже стемнело. – Нам придется послать кого-нибудь к вам домой, чтобы забрать вашу жену. Вы совершенно уверены, что она ничего не знает?

– Я не делал ни малейших намеков.

Джексон посмотрел на Наталию.

– Ладно, с этой ячейкой покончено, – мрачно проронил он. – Сворачиваемся сегодня же.

– Как насчет Дилис? – спросила Наталия.

– Ей тоже нужно уехать. Завтра, если возможно. Думаю, в ее занятии есть свои преимущества – она вскоре найдет другое место и продолжит работать. Я ей почти завидую. – Джексон перевел взгляд на Дэвида и Джеффа. – Боюсь, вы двое больше не агенты. Провалены. Спалились. В бегах. Вам надо это осознать.

Дэвид повернулся к Джеффу:

– Ты тоже?

– Я ушел после полудня, когда мне позвонили. К тому же, полагаю, во мне начали сомневаться. Я без энтузиазма работал над программой создания поселений в Африке – актер-то из меня неважный. Разумеется, поначалу я не притворялся, я в самом деле приехал сюда из-за разбитого сердца… – Джефф коротко хохотнул. – Но это было несколько лет назад. К тому же им не потребуется много времени, чтобы установить связь между мной и тобой – не секрет, что мы давно дружим. – Он посмотрел на Джексона. – Я-то переживу, сэр, вот только как с моими родителями? Есть ли шанс перевезти их куда-нибудь?

Джексон покачал головой:

– Не лучшая идея. Если они исчезнут, их начнут искать, а в их возрасте… ну, жить с нами непросто. Они ничего не знают?

– Если бы знали, то не одобрили бы. Мой отец – член Ротари-клуба, и они с матерью даже сейчас не вышли из коалиционной консервативной партии.

– Раз так, их не тронут, – сказал Джексон. – По счастью, немцев сдерживает то обстоятельство, что мы – пока – не оккупированная страна. Они не могут хватать людей ни за что. Британским властям нравится тешить себя мыслью о том, что они до сих пор тут главные. Вот почему Манкастер до сих пор остается в клинике для душевнобольных.

– Вся шпионская сеть Сопротивления в опасности? – вполголоса осведомился Дэвид.

– Да откуда мне, черт побери, знать? – взорвался Джексон и принялся расхаживать по комнате. Потом насупился и повернулся к Дэвиду. – Простите, – сказал он. – Нам всем тяжело.