Доминион

– Живыми они нам не нужны, вы же понимаете, – продолжил Гюнтер. – И если вы по-прежнему откажетесь говорить, мы займемся вами. Только, скорее всего, будем сочетать физическое воздействие с наркотиками. Мы кое-чему научились у русских. И какую бы личную храбрость вы ни проявили, все окажется бесполезным. Но мы предпочитаем, чтобы вы находились в полном сознании. Вы должны заговорить не позже чем завтра. Уясните это. – Он настойчиво посмотрел на Дракса. – Нет ничего постыдного, если человек начинает говорить, чтобы спасти других. Четверо в бегах, четыре жизни. Скорее всего, их поймают; но даже если кому-нибудь удастся уйти, американцы почти наверняка убьют их, после того как вытянут все нужное им из Манкастера.

Голова Дракса дернулась. Гюнтер не знал, как собираются поступить с беглецами американцы, хотя его не удивило бы, если бы те убили Манкастера, учитывая то, каким опасным знанием он обладает.

– Подумайте об этом и о том, что ваших родителей запытают до смерти, – добавил он.

Несколько секунд висело молчание, потом Дракс произнес голосом, полным усталого отчаяния:

– Я ничего не знаю. У нас так устроено – каждый знает только то, что касается его. Я не знаю, зачем американцам нужен Манкастер. Понятия не имею.

Гюнтер кивнул:

– Мы знаем больше, чем вы думаете. – Он набрал в грудь воздуха. Самое время для блефа, пока Дракс ослаблен и потрясен. Гюнтер продолжил: – Вы намеревались покинуть страну. На подводной лодке. Как мы полагаем, с побережья Сассекса. Берег под наблюдением, мы их поймаем.

По изумленному выражению лица Дракса Гюнтер понял, что попал в цель: именно так беглецы и собирались сделать.

– Откуда вам это известно? – с пораженным видом спросил Дракс.

Гюнтер не ответил, просто наклонил голову. Англичанин молчал какое-то время, потом поник и заплакал. Он рыдал как маленький, плечи его тряслись, от горделивой стойкости не осталось и следа. Он сломался. Гесслер ухмыльнулся. Гюнтер закрыл глаза.

– Если я расскажу вам то немногое, что знаю, вы отпустите моих родителей? – Голос Дракса звучал безжизненно и глухо. – Похоже, вы и так уже все знаете.

– Конечно отпустим. Они нам ни к чему.

У Дракса опустились плечи.

– Не знаю, где именно должны были нас подобрать. Но это в часе езды от Лондона.

Гюнтер призадумался. Час до побережья. Центральный Сассекс. Там много утесов, и число мест, где можно принять людей на борт, тем самым сужается.

– Спасибо, – сказал он и показал на стену, где висел экран. – Мне жаль, что вам пришлось это увидеть. Искренне жаль.

– А все, что вам известно… – проговорил Дракс. – Кто это сообщил?

– Я сделал логические выводы. Выражение вашего лица подтвердило справедливость моей догадки. А теперь вы сузили для нас район поисков.

Голова Дракса беспомощно упала на грудь – такое часто происходило с людьми, которых сломали. Гюнтер кивнул Гесслеру, и тот вслед за ним и Саймом вышел из камеры, оставив Каппа на страже. Пройдя несколько шагов по коридору, они остановились. Чуть дальше молодой эсэсовец, сидевший за столом, заполнял бланки. Зазвонил телефон на столе, молодой человек поднял трубку.

– Хорошая работа, Гот, – сказал Гесслер. – Образцовый допрос. Восхитительно. Мы еще можем выиграть этот раунд.

– Спасибо. Будьте добры, попросите охранников бдительно следить за ним. Велик риск суицида. Им завладеет чувство вины.

– Вы взяли его на блеф, – заметил Сайм. – Насчет подводной лодки.

– Да. Мы можем сообщить нашим людям на острове Уайт, что надо ждать появления американской субмарины у побережья Сассекса. Дракс – недалекий человек. Такие люди храбры, но обладают слишком узким кругозором. Будучи схваченными, они склонны думать о том, как сами будут терпеть сильную боль. Он наверняка продержался бы довольно долго.

Гесслер расхохотался:

– А у вас он рыдал, как дитя. Как девчонка.

– Мой брат говаривал, что для него труднее всего перенести это зрелище, – сказал Гюнтер. – Когда взрослые мужчины плачут как младенцы, стоя на коленях перед могилами, выкопанными по приказу его людей.

Гесслер неожиданно нахмурился.

– Ладно, держите меня в курсе всех деталей, – сухо бросил он, кивнул Сайму и зашагал по коридору, стуча сапогами по мраморной плитке. Молодой эсэсовец положил трубку и вскочил. Лицо его было бледным. Он отсалютовал Гесслеру, потом вполголоса сказал ему что-то. Гюнтер повернулся к Сайму:

– Как видите, нужно найти самый действенный подход к каждому индивидууму. Я это усвоил много лет назад.

Он видел, что лицо Сайма покрыто капельками пота, а веки быстро моргают. Казалось, с ним вот-вот случится обморок.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил он, протянув руку.

– Да, – резко ответил Сайм. – Просто я ожидал чего-то более грубого, чего-то… общепринятого. Этот фильм… я был застигнут врасплох.

– Это слишком для вас?

Каким странным образом, подумал Гюнтер, может проявляться чувствительность в людях, будто бы лишенных ее. Если бы Дракса избивали, Сайм, вполне вероятно, охотно присоединился бы к процессу.