Доминион

Сара подолгу сидела у себя в комнате, читала потрепанные любовные романы, оставленные посетителями на крошечной книжной полке, или смотрела в окно, разглядывая задний двор, заставленный мусорными контейнерами, и стены соседних зданий. В эти короткие декабрьские дни она прогуливалась по почти пустому городу, заходила выпить чаю в маленькое кафе. Пару раз она замечала на перекрестках небольшие группы «джазовых мальчиков» в длинных цветастых пальто и брюках с защипами, но те выглядели безразличными и пассивными, покуривая самокрутки. Быть может, это просто безработные парни, думала она, благоразумно обходя их стороной. Иногда на стенах появлялись символы Сопротивления, «V» и «R», прямо как в Лондоне. Погода держалась ясная, но холодная – на пруду в маленьком парке, мимо которого она гуляла, стоял лед. Она постоянно думала о Дэвиде, гадая, где он может быть, злилась на него за всю эту ложь, вспоминала, когда мужа не было дома. Да, когда-то он ее любил, но потом погиб Чарли, и Дэвид отверг тихую семейную жизнь, чтобы стать шпионом. Он ничего не сказал ей, не удостоил ее доверия. Превратил ее в обузу, как о ней думает Берт. А как она сгорала от безнадежной ревности, когда подозревала его в связи с Кэрол? Сара дала себе зарок, что никогда не пройдет через это снова. Если Дэвид больше не любит ее, они разойдутся. А если они переживут это испытание, если начнут новую жизнь, она перестанет цепляться за то, что уже умерло. Шагая по озябшим улицам, слушая печальные, надрывные крики чаек, Сара была готова сама разрыдаться от гнева и тоски при мысли о том, что может потерять единственного мужчину, которого когда-либо любила.

На шестой день она заметила за соседним столиком худого человека лет сорока, с большими топорщащимися усами, который читал лондонскую «Ивнинг стандард». Ее внимание привлек заголовок: «Туман парализовал жизнь Лондона». Преодолев колебания, она спросила у мужчины, нельзя ли ей взглянуть на газету, когда он дочитает.

– Разумеется, – ответил он и кивнул на заголовок.

У него были дружелюбные карие глаза, как у собаки. Сара заметила осыпь перхоти на его воротнике.

– Я только что из столицы, – сказал сосед. – Там полный хаос. Кое-кто говорит, хуже еще не было. Многие попали в больницу. Вы из Лондона?

– Да. Просто… уехала на несколько дней.

Собственный голос показался ей холодным. Мужчина мягко улыбнулся:

– Я оставлю вам газету, когда закончу.

Он кивнул и вернулся к еде.

Вечером Сара заглянула к Берту и Джейн в их маленький кабинет, сказала, что переживает, и спросила, не в смоге ли, среди прочего, дело. Джейн нервно улыбнулась:

– Простите, дорогая. Нам известно не больше вашего. Для нас это тоже нелегко – ждать назначенного времени.

Судя по тому, что сказала Джейн, они не в первый раз помогали людям покинуть Англию.

В воскресенье Сара решила прогуляться по набережной. Было по-прежнему солнечно, но очень морозно, море выглядело совершенно тихим и неподвижным, на набережной виднелись лишь несколько стариков с собаками. Вода казалась пугающе холодной. Сара направилась к Дворцовому пирсу, мимо закрытых киосков с рекламой курортных товаров на выцветших вывесках. Она ступила на пирс – подошвы ботинок застучали по доскам, – миновала карусель и балаганчик шоу уродцев и добралась до конца сооружения. Дул слабый ветер, холодный, как сталь, со всех сторон доносился шум моря.

Там был только один человек: он стоял, облокотившись на поручни, и смотрел в сторону берега. Сара узнала мужчину, у которого одолжила в гостинице газету. У его ног стоял потертый чемодан. Заслышав ее шаги, он повернулся и почтительно коснулся пальцами полей котелка.

– Решили подышать морским воздухом? – спросил он.

Она подошла ближе:

– Да. Морозно сегодня, правда?

– Пробирает до костей.

– Я слышала по радио, что в Лондоне такой туман, какого раньше никогда не бывало.

– Да, так говорят.

Она собиралась уже уйти, зная, что разговаривать с ним не стоит, но что-то в этом человеке, ссутулившемся у поручней, вызывало мучительную жалость, а Сара чувствовала отчаянное одиночество. И поэтому она спросила:

– Не работаете сегодня?

Мужчина покачал головой:

– Только что выписался из гостиницы. Сегодня возвращаюсь в Лондон. Не слишком удачная вышла поездка. Я продаю игрушки и всякие новинки. Объезжаю курорты Сассекса. Люди в это время года обычно закупаются на весну, но времена тяжелые. – Он печально улыбнулся. – Сорить деньгами в это Рождество мне не светит.

– Игрушки и новинки?

Сара вспомнила комитет, игрушки для бедных детей на севере, миссис Темплман.

– Да. – Он улыбнулся. – Я родом из Брайтона, меня все тут знают. – Мужчина подал ей руку в перчатке. – Дэнни Уотерсон.

– Сара Хардкасл.

Они помолчали.

– Я слышал, что коронацию назначили на июнь, – сказал он.

– Правда?

– Да. Звонил в офис сегодня утром, и коллеги мне сказали. Пока еще не нашли никого, за кого бы выдать ее. Говорят, королева-мать настаивает на одном из немецких принцев.

– Может, лучше оставаться незамужней, как первая Елизавета?

Уотерсон снова посмотрел в сторону берега: