Доминион

Гюнтеру тоже было интересно, учитывая слова Гесслера о том, что скоро у английской полиции будет полон рот хлопот. О чем бы ни шла речь, Сайм не в курсе. Гюнтер поймал себя на мысли, что этот человек ему не нравится. Потом одернул себя – так не годится, ведь им предстоит тесно взаимодействовать. И обезоруживающе улыбнулся:

– Итак, мистер Сайм, давно вы служите в полиции? Вы еще молоды, а уже инспектор.

– Поступил в восемнадцать лет. Повышение получил два года назад, когда перешел в особую службу.

Гюнтер улыбнулся:

– Когда создавались вспомогательный части, я работал в Британии. Помню речь вашего комиссара, с которой он обратился к первым сотрудникам: «Не слишком стесняйтесь отступать от протокольных формальностей, которые рассчитаны на нормальное время». Мне тогда подумалось, что это очень английский способ выражать мысли.

– Да, – сказал Сайм. – Теперь наша главная задача – борьба с Сопротивлением. Всеми доступными способами.

Гюнтер кивком указал на булавку:

– Как вижу, вы член фашистской партии?

Сайм гордо кивнул:

– Определенно так.

– Хорошо. – Гюнтер жестом указал на кресло. – Садитесь, пожалуйста. Мы благодарны за то, что ваши люди помогают нам в этом деле.

– В нашем подразделении особой службы все – убежденные сторонники Германии.

Гюнтер кивнул и заметил нейтральным тоном:

– Как полагаю, не все британские фашисты довольны коалицией со старыми партиями, консерваторами и лейбористами.

Сайм пожал плечами:

– Это способ пробраться наверх. Разве не с этого начинал герр Гитлер? Назначение Мосли на пост шефа полиции – это важный шаг к власти.

– Да. – Гюнтер серьезно кивнул. – Вы правы.

– Впрочем, комиссар немало озадачен тем, с какой стати вам срочно потребовался этот полудурок Манкастер. – Глаза Сайма прищурились. – Согласно нашим данным, у него нет никакого политического прошлого или связей с Сопротивлением.

Гюнтер склонился вперед. Нахальный парень, но соображает.

– Ни одна полиция или секретная служба не застрахована от ошибок, – сказал он и виновато улыбнулся. – Даже наша. И все-таки мы полагаем, что у Манкастера имеются политические контакты в Германии. Была выражена озабоченность. На самом высоком уровне.

– Мне казалось, что со всеми антинацистами уже покончено.

Гюнтер вскинул руку:

– Мистер Сайм, я не уполномочен это обсуждать. Это внутреннее дело. Мне казалось, вам уже сообщили.

Сайм улыбнулся:

– Ну, вы же не осудите меня за попытку.

Гюнтер нахмурился: молодой человек слишком дерзок.

– Условия относительно нашего взаимодействия были оговорены, как мне передали, на самом высоком уровне.

Сайм несколько смутился. Его подвижное лицо было выразительным – наверное, чрезмерно выразительным для детектива.

– Хорошо, комиссар говорит, что я в полном вашем распоряжении, – произнес он с легкой обидой.

– Благодарю вас.

– Что я должен сделать?

Гюнтер затушил окурок:

– Мы хотим, чтобы вы выяснили все, что можно, о Фрэнке Манкастере. Каково его психическое здоровье, бывают ли у него просветления, и если да, что́ он рассказывает. Наша проблема в том, что мы, сотрудники гестапо, не в состоянии пойти прямо в клинику и потребовать встречи с ним.

– Верно. – Сайм сдвинул брови. – В наши дни английская полиция при необходимости проникает почти везде, прежде всего это касается особой службы. Но психиатрические лечебницы остаются под контролем Министерства здравоохранения.

– Именно так. – Гюнтер кивнул в знак согласия. – И мы не хотим обнаруживать наш интерес к Манкастеру.

– Понимаю. Как мне кажется.

– Кто-нибудь за стенами больницы интересуется им?

– Кто? Сопротивление?

– У нас нет информации, что им известно о нем. Но следует соблюдать осторожность.

Сайм извлек пачку сигарет – «Вудбайнс» без фильтра. Гюнтер взял одну, хотя предпочел бы что-нибудь менее крепкое.

– Никто не проявляет к Манкастеру ни малейшего интереса, – сказал инспектор. – Я читал донесения местной полиции. На Фрэнка Манкастера нет досье, но в октябре он вдруг слетел с катушек: вытолкнул брата из окна второго этажа в ходе семейной ссоры, а потом начал кричать про конец света. Его упрятали в кутузку, вот и вся история. Он геолог, ученый. Эти типы все с придурью.

Гюнтер снова улыбнулся:

– Сожалею, что мы не можем полностью довериться вам. Но мы будем работать вместе и докопаемся до сути. Если тут что-то кроется, и мою, и вашу работу оценят по достоинству.

Он задел нужную струну. Сайм медленно кивнул:

– А если вы решите, что он вам нужен, то увезете его в Германию? Сделаете запрос об экстрадиции?

– Возможно. А пока я лишь хочу, чтобы мы оба съездили туда в выходные, осмотрели его квартиру, поговорили с ним. – Затем Гюнтер вежливо добавил: – Если это удобно.