Доминион

– Тут вы правы. Героическое поколение, да?

– Поколение, которое обязано принести в жертву все.

Гюнтер смотрел в окно. Пошел мокрый, льдистый снег.

Доктор Уилсон сидел за столом, сплетя пальцы, и неодобрительно смотрел на двух полицейских. Когда они подъезжали по мокрому снегу к психиатрической лечебнице, Гюнтера впечатлили аккуратные садики и величественный фасад, но, оказавшись внутри, он пришел в ужас: переполненные отделения, ничего не выражавшие или безумные лица. И порадовался, что в Германии такого больше нет.

Их проводили в кабинет доктора Уилсона. Сайм представил себя как инспектора особой службы, а Гюнтера как своего сержанта. Пухлый маленький мозгоправ небрежно указал им на кресла, а сам уселся за стол с важным, но одновременно обеспокоенным видом.

– Мне кажется невероятным, чтобы доктор Манкастер мог быть вовлечен в политическую деятельность, – сказал он.

– К ней зачастую бывают причастны именно те, сэр, на кого меньше всего подумаешь, – ответил Сайм с кривой усмешкой.

– Вы не понимаете. – Уилсон еще сильнее насупил брови. – Он всего боится, ищет спасения в тишине и рутине. И я не хочу, чтобы эту рутину нарушили.

Уилсон сосредоточил внимание на Сайме, а на Гюнтера почти не глядел, явно считая его заурядным пожилым служакой, на что и рассчитывал немец.

– Я попросил бы вас обращаться с доктором Манкастером осторожно, – продолжил Уилсон. – Если вы спровоцируете новую вспышку, я снимаю с себя ответственность. В прошлый раз, как известно, серьезно пострадал один человек.

– Я буду обращаться с ним ласково, обещаю, – стал увещевать его Сайм. – Мне лишь хочется составить впечатление о нем. Скажу ему, что недавно назначен в округ, принял его дело и поэтому намерен поговорить с ним. Вполне вероятно, что вы правы: пациент не вовлечен в политику и нет нужды прямо спрашивать его об этом. Нам просто хочется распутать все узелки.

Уилсон покачал головой:

– Весьма необычно, когда такого человека, как доктор Манкастер, обладателя ученой степени, помещают в общее отделение. Мы бы переселили его в «частную виллу», если бы имелся доступ к его деньгам. Я отвечаю за него и хочу присутствовать при допросе.

Сайм дернул подбородком:

– Это невозможно, сэр. Обещаю, я постараюсь его не тревожить. Всего лишь несколько вопросов. А если вы недовольны, – добавил он, – то всегда можете позвонить в Лондон.

Уилсон поджал губы, но не ответил. Сайм показал себя молодцом, отметил Гюнтер. Подобно большинству людей, Уилсон боялся проблем с Министерством внутренних дел.

Послышался стук в дверь, вошел средних лет санитар. Он держал за руку щуплого мужчину с почти наголо остриженной головой, в мешковатой больничной пижаме. Если не считать оттопыренных ушей, лицо Манкастера, с большими глазами и крупным ртом, выглядело симпатичным, но оно было перекошено от страха, пока пациент глядел на Уилсона, Гюнтера и Сайма. Сайм встал и ободрительно улыбнулся.

– Фрэнк, – вкрадчиво произнес доктор Уилсон, – эти люди из полиции. Вот инспектор Сайм, которому передали дело вашего брата.

Манкастер отпрянул. Санитар крепче сжал его руку:

– Полегче, Манкастер, полегче.

Он проводил его к креслу и усадил.

– Мы оставим вас на несколько минут с этими полицейскими, Фрэнк, – продолжил Уилсон. – Все в порядке, они просто хотят задать несколько вопросов. – Врач посмотрел на санитара. – Подождите за дверью, Эдвардс.

Бросив последний строгий взгляд на Сайма, Уилсон вышел из кабинета. Санитар последовал за ним.

Манкастер сидел в кресле, вцепившись в деревянные подлокотники, грудь его быстро поднималась и опадала. Такое впечатление, подумалось Гюнтеру, будто он уже оказался в штаб-квартире гестапо. Он заметил, что правая рука у Манкастера покалечена. Гюнтер улыбнулся ему, тот улыбнулся в ответ, скорчив жуткую гримасу. Сайм достал из кармана блокнот, полистал его, затем произнес дружелюбным, обезоруживающим тоном:

– Как уже сказал доктор, меня только что перевели из Лондона, и я принял дело о падении из окна вашего брата. Как я понял, он не захотел выдвигать обвинение. Но понимаете, дело до сих пор не закрыто. Мне хотелось бы уточнить кое-какие подробности. Нападение получилось весьма опасным, не так ли, Фрэнк? Ничего, если я буду называть вас Фрэнком?

Манкастер кивнул:

– Я… я понимаю, что это было опасно, но на самом деле произошел несчастный случай.

Гюнтер обратил внимание, что его большие карие глаза смотрят настороженно, – в них читалось нечто большее, чем страх. Взгляд, который Манкастер беспрестанно переводил с него на Сайма, был расчетливым.

– Так или иначе, это считается нападением. Вы ведь вытолкнули его в окно. Если бы обвинение выдвинули, вас бы ждала тюрьма. Но мы этого не хотим, разумеется, – успокаивающе добавил Сайм, затем улыбнулся. – Вот если бы он вас спровоцировал, происшествие можно было трактовать как случай самообороны. Мы могли бы даже заключить, что его не стоит расследовать.

Сайм положил ногу на ногу и стал покачивать ступней. Гюнтер предпочел бы, чтобы он сидел спокойно.