Домой не по пути

– Он не прав. Ночная жизнь – это круто, но ночью не увидишь главного.

– Если бы не Уилл, мы бы вообще никуда не поехали, – внезапно отрезаю я, и парни одновременно смотрят на меня. Мне становится неловко, и я поправляю волосы. – В смысле он и так из кожи вон лезет, чтобы мы повеселились.

– Значит, плохо лезет. Ничего. Я буду вашим гидом по Нью-Йорку. И вы опомниться не успеете, как влюбитесь в этот город. Надеюсь, вы задержитесь на пару дней.

– Уилл хотел пробыть в Нью-Йорке трое суток, – уточняет Кори. – У него знакомые в Академии искусств есть. Пообещали провести в подпольный клуб «Серенити».

– Когда?

– Сегодня ночью. А на завтра у нас прогулка по окрестностям.

– Отлично. Я надеюсь, Уильям не будет против, если я к вам присоединюсь.

– Будет, – отвечаю я, – но мы не собираемся спрашивать разрешения, Бенни. Ты не парься, он странный парень, со всеми так себя ведет. Серьезно, мне кажется, я скоро поседею. Что ни день, то праздник. И все благодаря Уильяму Гудмену.

– Мой брат – сложный человек, но с ним весело.

– Я заметил, – смеется Бертрам. – Так весело, что даже про нижнее белье забываете.

Я закатываю глаза и протяжно выдыхаю:

– Я случайно оставила бюстгальтер в ванной. Случай-но!

– Врет она! Едва Уилл на горизонте появляется, у нее щеки вспыхивают. Да и Уилл ведет себя как идиот. Вечно они шушукаются, обсуждают что-то.

– Правда? – Бертрам переводит на меня взгляд и вскидывает черные брови. В его глазах мелькает странное выражение, смысл которого я не могу понять, но мне в ту же секунду становится так стыдно, что живот скручивается в трубочку. – Тебе наконец-то кто-то понравился? Удивительно, Ренни.

– Никто мне не понравился.

– Но ты разговариваешь с ним.

– Я со всеми разговариваю.

– Не выдумывай, – отмахивается Кори и придвигается к нам ближе. – Тебе если человек противен, ты избегаешь его всеми силами и вообще на него внимания не обращаешь. А с Уиллом вы вечно философствуете, то в туалете в игры играете, то просыпаетесь в одной постели.

– Что делаете? – Машину ведет в сторону, я резко хватаюсь за подлокотник и гляжу на Бертрама с широко раскрытыми глазами. Что он творит? – Простите. Я… я не хотел.

– Ты водишь так же паршиво, парень, – улыбается Кори. Кажется, только я удивлена. С каких это пор Бенни волнуется о том, что я и с кем делаю? – До сих пор не верю, что ты здесь, Бертрам.

– Да, – Уоткинсон теперь смотрит на дорогу, – я тоже.

Я чувствую, как моя голова чуть не лопается от напряжения. Ничего не сходится. Передо мной тот самый парень, который таскал мне арахисовое масло в палату, когда я сломала ногу на втором курсе. Тот самый парень, который шил мне юбку на моей гигантской древней машинке. Тот парень, что держал за руку, смеялся, катал на качелях, приглашал домой и заставлял смотреть черно-белые фильмы. Вот же он! Перед глазами!

Но внешность обманчива. У этого парня те же скулы, нос и губы. Тот же голос, но у него совсем другие мысли. Я чувствую, знаю: Бертрам Уоткинсон изменился. И я никак не могу принять эту информацию, переварить диссонанс от того, что было и что есть сейчас.

– О чем задумалась? – спрашивает Бенни, а я выдавливаю улыбку.

– Да, просто, ни о чем.

– Обманываешь?

– Тебя? Легче залпом выпить газировку.

– Ты же не переносишь газировку.

– Вот именно, – подмигиваю я и отворачиваюсь к окну, глядя на обочину, смазанную от скорости.

– Странно, что вы с Тэмми незнакомы, – протягивает Кори, – ваши родители много зарабатывали в Янгстауне. Вы, возможно, даже жили на одной улице.

– Я редко бывал дома, если ты помнишь.

– Это точно. Постоянно мы где-то шлялись. А потом ты уехал, гаденыш!

– Я должен был. – Бенни сжимает руль так сильно, что белеют пальцы. – У меня не было выбора. Отцу предложили работу. Глупо отказываться от вакансии в Нью-Йорке.

– Верно. Но ты даже не попрощался.

– Тогда я бы не уехал, Кори.

– Ну и остался бы. – Мы с Бенни вновь смотрим друг на друга, и в груди у меня что-то обрывается, будто я камнем лечу с обрыва. – В Янгстауне жили люди, которым ты был дорог. А ты развернулся и слинял.

– Я виноват, знаю. Но иначе не получилось. Если бы я пришел прощаться, ты бы меня возненавидела, Ренни. Ты бы не поняла.

– Я такой отстойный друг? Не смогла бы поддержать тебя?

– Вряд ли. Я наговорил бы лишнего.

– Что такое ты мог мне сказать, что испугало бы меня? – Я усмехаюсь и поправляю волосы – всё время в лицо лезут. – Ладно, закроем тему. В конце концов, ты уехал, и уже прошло три года. Что рассуждать, правда?

– Но мы встретились сейчас, – неуверенно говорит он. – Судьба!

Я хмыкаю и пожимаю плечами. Уилл тоже верит в судьбу, и я, черт подери, понятия не имею, почему опять о нем вспоминаю.