Донецко-Криворожская республика. Расстрелянная мечта

Позицию «реалистов» на этом собрании представлял лишь Ворошилов, заявивший: «Мы все за революционную войну, но в данный момент мы не в состоянии воевать, у нас для этого нет никаких средств, никаких возможностей, мы должны заключить этот не «похабный», а несчастный мир. Но мы не отказываемся от революционной войны, мы только ее откладываем до тех пор, пока мы оправимся». Как признался журналист большевистской газеты, эта точка зрения «встретила мало сочувствия» у большевиков. «Донецкий пролетарий» писал: «Ораторов с трудом слушают, перебивают негодующими возгласами с мест».

По предложению Оболенского большевики ДКР в час ночи приняли резолюцию, в которой вообще взяли на себя ответственность за организацию сопротивлению немцам (а стало быть, и Брестскому миру) в рамках всей России: «Соединенное заседание… приступает немедленно к организации всероссийского пролетарского восстания против капитализма германского, российского, организует партизанские отряды для борьбы с германскими ударниками и приступает к решительным мерам социалистического характера». Чувствуется масштаб Оболенского, мыслящего глобальными категориями!

«Настроение поднялось, — сообщал «Донецкий пролетарий». — Мы знаем, что делать, мы смело смотрим вперед, мы не сдаемся, мы идем в бой с верой в наше правое дело, с надеждой на торжество и победу нашей светлой идеи свободы, равенства и братства. Смерть не страшна! Будь что будет». Стоит подчеркнуть еще раз, это «романтическое» постановление было принято в отсутствие Артема[749]

.

В его же отсутствие областной комитет ДКР под председательством Васильченко принял резолюцию такого содержания: «Принятие условий мира германского правительства не на словах, а на деле означало бы самоубийство революционной демократии России, означало бы гибель социальной революции… Областной комитет признает необходимым заключение мира на условиях Германского правительства отвергнуть, если он уже заключен — расторгнуть и провозгласить священную партизанскую войну. Социалистическая Россия против международного империализма!» Этот текст был предложен именно большевиками, представленными в руководстве ДКР, и принят большинством в четыре голоса. Причем и меньшевики, и эсеры, входившие в состав обкома, представили свои проекты резолюций, также осуждавшие мир с немцами. Стоит отметить, что обком ДКР принимал решения от имени «социалистической России», а не каких — то иных государств[750].

То есть консенсус основных политических сил региона по отношению к готовящемуся Брестскому миру по состоянию на начало марта 1918 года был фактически полным. Вплоть до VII съезда РКП(б) такие резолюции принимались повсеместно в различных районах Донецкой республики. К примеру, полностью на сторону противников Брестского мира стала Горловского — Щериновская большевистская организация, выступившая с соответствующей резолюцией[751].

При этом, признавая наличие серьезных расхождений во взглядах на этот вопрос в столице, руководство харьковских большевиков выражало полную готовность подчиниться решениям готовившихся партийного съезда и IV Всероссийского съезда Советов. «Каково бы ни было решение этого съезда, — писал «Донецкий пролетарий» накануне съезда Советов, — безусловно все большевистские организации, несмотря на существующие разногласия по этому вопросу, не создадут раскол на этой почве, а будут действовать в согласии и взаимном контакте». «Известия Юга» подчеркивали, что на съезд едут отдельные делегации Украинской и Донецкой республик, и успокаивали население тем, что текст договора, конечно же, не распространяется на ДКР[752]

.

На означенных же съездах развернулась нешуточная борьба по вопросу о войне и мире, в принципе подробно (хоть и однобоко) описанная в советской исторической литературе. Немалую роль в этой борьбе сыграл и глава правительства ДКР Артем.

Елизавета Репельская, боевая подруга и будущая жена Артема, которую он взял с собой в Петроград, позже вспоминала: «Сразу же после приезда к нам в номер зашли некоторые товарищи из «левых», предложившие Артему подписать материал, требующий отказа от грабительского Брестского мира. Но, вежливо извинившись, Артем выпроводил их и сразу же уехал в редакцию «Правды». Здесь мы всю ночь накануне съезда помогали Марии Ильиничне Ульяновой готовить очередной номер ленинской газеты, призывающий к немедленной ратификации договора с Германией»[753].

Как бы ни обрабатывали Артема, на партийном съезде 6 марта 1918 г. он в итоге полностью встал на сторону Ленина, выступив с эмоциональной речью, на которую пришлось обратить внимание всем последующим ораторам — все — таки глава ДКР непосредственно представлял регион России, судьбу которого обсуждавшийся Брестский мир подвесил на волосок и потерей которого пугали на протяжении всего съезда противники ратификации договора. Именно поэтому его мнение и пытались использовать «левые коммунисты», выступавшие против договора.