Донор

Позади женщины возвышался грузный высокий старик в красивых металлических очках, с интеллигентным, давно не бритым лицом, патлами свалявшихся седых волос, похожих на воронье гнездо, в замызганой дорогой охотничей куртке светло-желтой замши, с пуговицами в виде кабаньих клыков, надетой на серую майку, и в толстых, когда-то голубых джинсах, спущенных на разношенные зимние башмаки с рваными шнурками. Пах старика периодически прижимался к заду молодой женщины. Оба двигались вразброд, невпопад и до смешного обыденно, как будто занимались утренней гимнастикой. Рядом переминался с ноги на ногу пьяный замухрышка в солдатской зимней шапке со звездой и в старой телогрейке, дожидаясь своей очереди к белеющему заду. Он с любопытством разглядывал гениталии спаривающейся пары, роясь в собственных штанах в поисках затерявшегося пениса

Было холодно, пахло застоялой мочой, старыми рвотными массами, немытым человеческим телом и чем-то еще, совершенно гнусным, не поддающимся определению. В дальнем углу чердака располагался стол, сколоченный из необструганных, покрытых корой, вокруг которого на пластмассовых коробках из-под кока-колы сидела дюжина мужчин и женщин, укутанных в пледы и старые одеяла. Стол был заставлен початыми бутылками с выпивкой и странной едой, похожей на салат. Я увидел большую прямоугольную бутылку с "Бурбоном", стоящую против пустующего стула темного дерева с высокой резной спинкой и подлокотниками. Все говорили одновременно. Некоторые обнимались... Их ласки были так же откровенны, как коитус странной пары неподалеку.

- Похоже, я попал на вечеринку бродяг, - подумал я, не зная, куда себя деть, и увидел Этери, которая внимательно разглядывала могучего старика, принародно трахавшего свою подружку.

Но вот он закончил и стал натягивать толстые, громко шуршащие джинсы, пока его подружка поодаль приводила себя в порядок. Она делала это настолько элегантно и непринужденно, что заморыш в солдатской шапке застыл с открытым ртом, любуясь, как и я, необычной и так хорошо знакомой пластикой тела под ворохом грязных одежд.

- Они все одинаковы, парень, поэтому так легко узнаваемы, - услышал я собственный голос. - Разница только в цвете волос, г-глаз, может, некоторых деталях лица и тела.

Я смотрел по сторонам, пытаясь найти источник звука. Старик улыбнулся и посмотрел на меня, я вдруг узнал его, и волосы у меня на голове зашевелились. Я даже провел рукой по волосам, чтобы убедиться в этом

Открытие было настолько невероятным, что я почти физически ощутил, как меня заваливает мощный камнепад из рушащихся жизненных устоев, привычных правил, обычаев и порядков, из-под которого мне уже не выбраться.

Я пришел в себя сидя за столом. Старик, заботливо склонившись, совал мне в руки бутылку с "Бурбоном". Публика, перестав болтать, внимательно разглядывала меня. Я посмотрел на старика и тут же почувствовал, что опять попадаю под камнепад. Однако на этот раз старик не стал отпускать меня так далеко. Он сунул горлышко бутылки мне в рот, я сделал глоток.

- People are always in the market for entertainment, - смог пошутить я.

- They think they have the game in the bag, - улыбаясь ответил старик, и я, наконец, без ужаса и содроганья взглянул на него...

- Не может быть! - кричало все во мне, и я замер, напрягшись, ожидая услышать успокаивающий голос Этери: - "Просыпайтесь, БД!"

- Это п-правда, п-парень! - старик улыбался, обнимая меня за плечи. Эта ж-ж-жизнь не так уж и плоха, поверь, - продолжал он. - Мне все чаще кажется, что я счастлив здесь. Понимаешь, счастлив...

Я почувствовал, как мощный поток любви и нежности к старику, не утратившему самонадеянности и самодостаточности, которая выделяет тебя из любой толпы, захватил меня и понес вместе с ним, и, чем дальше нес нас поток, тем сильнее и острее чувствовали мы связь друг с другом, пока, наконец, не поняли, что мы - двое, такие разные и похожие, со всеми своими успехами, неуспехами, счастьями и несчастьями...

- Are you going to take her? - спросил старик, кивнув на свою подружку, и та перестала задергивать молнии на сапогах, выжидательно глядя на меня.

- Нет, нет! Спасибо! - Заторопился я. - Принародно у меня не получится.

- Ты сам говорил, что хорошее воспитание - это умение переносить плохое воспитание других!

- Это не я... Вольтер .

- Я знаю, - улыбнулся старик. - Нас не видят. Для них мы сидим за столом и п-пьем виски. Возьми ее. Это мой подарок, который я делаю тебе... себе... Впрочем, это одно и тоже. Выпивка, еда, которую собрали с ресторанных тарелок, избитая молодая женщина - вот все, что я могу дать... Больше у меня ничего нет. Но я все равно почти счастлив. There may be some things better than sex, and some things worse than sex. But there is nothing exactly like it.

- Don't do it if you can't keep it up, - сопротивлялся я, понимая, что он прав.