Дорога на Даннемору (СИ)

Марцинкус Падль, отшвырнув в сторону стол, который, кстати, весьма удачно впечатался ему в сопатку и разбил нос в кровь, поднялся со своего места, злобно щерясь и недобро поигрывая дубинкой.

— Умный, да? — спросил он у меня.

— Ага, — согласился я, — да ты и сам сейчас убедишься.

Ребятки его живо рассыпались в стороны, как бы охватывая нас с боков и тем самым заставляя отступить к обрыву. Серёжа Лазо, также вскочивший на ноги, встревожено поглядел на меня; впрочем, оружия он не обнажал, дожидаясь моей команды. Молодец, китаец, знает свой манёвр!

— Мы тут умных не любим! — заявил Марцинкус Падль. — Зато мы любим тотализатор. Для слишком быстрых у нас есть весёлое предложение: маленькая драка без правил с нашим мастером.

«Капо» махнул рукой и из группы его охранников выступил здоровенный, ширококостный чернокожий мужчина, весьма смахивавший на молодого гамадрила. И широчайшими мышцами спины, и строением челюстей, да и общим выражением лица, по-моему. Поигрывая рельефными мышцами, чернокожий гамадрил сдёрнул с себя рубаху, демонстративно высморкался посредством двух грязных пальцев с обгрызанными ногтями и, ткнув пальцем в мою сторону, гаркнул:

— You, russian, be going ass! Моя пэрэц бесчестить твой папа, мама, лубимый собак и тэлёнок!

Товарищ гамадрил, похоже, не дружил с великим и могучим языком Муму и Герасима. А жаль, поскольку он из-за этого он, видимо, так и не смог понять значения моих слов, сказанных в ответ:

— На моей планете зоофилы умирают первыми!

Урки принялись хлопать в ладоши, перебрасываясь фразами о величине ставок на предстоявший бой, а Марцинкус Падль отступил от меня подальше, освобождая место для драки. Чернокожий обезьян вразвалочку, лениво пританцовывая, типичной дембельской походочкой вышел в центр образовавшегося круга; примерно так, вихляя задом, ходят пассивные педерасты на дискотеках. На меня он поглядывал снисходительно, покрутился и так, и сяк, показал себя и свои гипертрофированные мышцы со всех сторон, наверное, для того, чтобы я испугался; по всему чувствовалось, что он весьма уверен в собственных силах. Задорно скалясь, он смешно поклацал зубами, я же не сдержал ответной улыбки и дал чернокожей обезьяне добрый совет:

— Щёлкни в прыжке челюстями — может, получится откусить моё ухо?

— Если ты так хочэш! Обэшаю откусыть тэбэ ухо! — прорычал негр.

— Ага, счас… Хотел карась щуку сожрать — никогда больше голодным не был, — ответил я.

— Шеф, гони эту обезьяну с ринга на мороз, чёго тянешь? — мрачно посоветовал Ху-Яобан, предусмотрительно отступивший за мою спину.

Сполна насладившись всеобщим ажиотажем, я разжал левую ладонь и мысленно приказал пистолету приготовиться к стрельбе. Усилитель нейротоков расшифровал немую команду и выдал исполнительный сигнал доводчику; доводчик расклинил ложемент и бросил «чекумашу» из рукава сари в ладонь; теплом ладони активировался логический блок, который, сверив папиллярный рисунок моей кожи и кислотность выделяемого ею пота, снял все три ступени предохранения и замкнул стрельбовую цепь. Последовательность всех этих операций заняла пятнадцать сотых секунды. Через пятнадцать сотых секунды с момента мысленной отдачи приказа, в моей левой руке находилась готовая к стрельбе «чекумаша» — оружие звёздной пехоты, предназначенное для ведения боя против врага, скрытого бронёй крейсеров и индивидуальных доспехов. Десять пуль из иридия на скорости девять километров в секунду могли без труда разрушить любой дом, спилить любое дерево и убить любой живой объект в нашей Вселенной.

Я направил пистолет в лобок чёрного гамадрила и без лишних слов выстрелил. Девятнадцатое правило ведения конфликтных переговоров предписывает вести таковые лишь до момента принятия решения о применении оружия; другими словами, как только решение принято — стрелять надо без разговоров. Потому я и выстрелил.

Чернокожий боец свалился снопом, даже не успев вскрикнуть. Пуля «чекумаши», пройдя навылет, попала в ногу одному из бандитов, стоявших позади него; он-то и заорал, упав подле негра. Получилось шумно и презанятно, я в некотором роде даже перевыполнил план: хотел пристрелить одного урода, а по факту завалил двух! Что тут скажешь: хорошее начало дня!

В скрытый микрофон я услышал взволнованный голос Нильского Крокодила: «Шеф, мы всё слышим, твой радиомаяк уверенно пеленгуется, спешим к тебе. Я буду через пять минут, от силы! Держись!»

В общем-то ничего другого мне и не оставалось.

Я навёл ствол на Марцинкуса Падля. Всеобщий ажиотаж вокруг сменился вдруг упадком настроения: смолкли задорные хлопки в ладоши, отчего-то сам собою прекратился процесс принятия ставок на исход боя, народ вмиг поскучнел и смущённо потупился. Местным жителям стало неловко за собственное недостойное поведение… или это мне только показалось?

— Не надо было пытаться меня обманывать, — ласково сказал едва живому от ужаса «капо». — Я ведь тебя предупреждал. А ты меня не послушал.