Дорога на Стрельну (Повесть и рассказы)

Спорить с Андреем мне сейчас не хотелось, поскольку дело было сделано, женщины шли в Стрельну и уже скрылись за поворотом. Но удивлен я был крайне. Выходит, симпатичный Андрей - сухой, жесткий человек. А Кратов, который мне так не понравился, оказался человеком сердечным. Он жарче всех вступился за несчастных матерей.

Я оглянулся на моряка: как они там с Нюркой?! Но позади нас никого не было видно.

- Наши куда-то подевались, - сказал я безразличным голосом.

- Кто? - Шведов, не оглядываясь, продолжал идти.

- Павел и Нюра.

- Быстро они.

- Что "быстро"?

- Быстро, говорю, они в кусты отправились.

От этих слов на душе стало плохо. Я, конечно, не ребенок. Пашку Кратова я очень даже хорошо понимаю. Но Нюрка! Так сразу, с незнакомым! И притом без всякого стеснения. Знает же, что мы заметим их исчезновение. Нет, все-таки и Кратов хорош! Нашел время!.. Ну, черт с ними! Постараюсь о них не думать, хотя это и нелегко. Буду думать о другом.

- Андрей, побежим, догоним женщин. Поможем Сечкину.

- Бесполезно. Давай лучше покурим.

Мы находились как раз возле трамвайного вагона. Шведов прислонил винтовку к подножке, сел рядом на обочину и протянул мне пачку "Норда".

- Не курю. Бросил.

- Бросил? Ничего, опять закуришь. Может, еще и сегодня.

- Не закурю.

- Ну, тогда погоди, я покурю.

- Все-таки лучше пошли.

- Погоди немного.

Похоже, что Шведов нарочно тянет время. Он явно хочет отстать от группы Сечкина. На меня же нашло упрямство. Я решил во что бы то ни стало нагнать женщин. Мне казалось, что я смогу предохранить их от какой-то опасности. При этом я плохо отдавал себе отчет, что именно я должен делать.

- Ну вот что, Андрей, - сказал я решительно. - Вы тут покурите, раз уж не можете потерпеть, а я пойду. Нельзя оставлять безоружных женщин лицом к лицу с врагом.

- "Лицом к лицу с врагом", - повторил Андрей. - "Безоружных"... Конечно, нехорошо. А у тебя есть оружие? - спросил он вдруг.

- У меня?

- Ну да. Женщины, они безоружные. А чем ты вооружен? Вроде бы только от природы.

Я смущенно молчал.

- Стрелять-то хоть умеешь?

- Из винтовки могу. Обучен.

- Винтовку свою я тебе, положим, не дам. А вот пистолетом могу снабдить на время.

С этими словами Шведов вынул из кобуры и протянул мне черный тяжелый пистолет ТТ.

- Это комиссара нашего полка. Я его в госпиталь сопровождал.

- Спасибо, Андрей, - обрадовался я. - Так в самом деле будет лучше. Пошли!

Я положил пистолет в карман тужурки.

- Погоди! Ты же стрелять из него не умеешь. Надо подучиться. Вон как раз банка подходящая валяется. Беги, посади ее на куст.

Я поднял большую банку из-под консервов и, отбежав метров на пятнадцать, надел ее на высокую ветку.

- Бей, - предложил Андрей, когда я вернулся к трамваю.

Я начал целиться. Под тяжестью пистолета рука качалась, и мушка чертила по небу зигзаги. Наконец я нажал курок, но он не шевельнулся.

- Ничего ты не умеешь, Саня. Смотри сюда.

Шведов взял пистолет и медленно оттянул назад казенную часть. Спереди обнажилось блестящее стальное дуло, а сбоку открылся вырез. Я увидал, как из обоймы на пружине поднялся короткий толстый патрон и уставился полукруглой пулькой в ствол. Медленно возвращаясь на место, казенная часть пистолета задвинула патрон в канал ствола.

- Теперь можно стрелять. - Шведов поднял согнутую левую руку, положил на нее пистолет и выстрелил. Банка подскочила вверх и упала в траву.

- Здорово! - Я хотел бежать за банкой, чтобы снова насадить ее на куст. Но Шведов меня остановил:

- Все равно не попадешь. Давай разок выстрели по кусту, и хватит пока. Как следует пострелять не получится: патроны надо беречь. Всего две обоймы в запасе.

Я положил пистолет на согнутую левую руку, прицелился в лист и выстрелил. Руку сильно толкнуло отдачей, я на мгновение зажмурился и потерял из виду лист, в который целился. Открыв глаза, я успел увидеть, что какой-то лист разлетелся. Не знаю, тот ли самый или другой...

- Молодец, Саня, - сказал Андрей. - Куст убит. А теперь пошли.

Он поднял винтовку и пошел вперед.

Я нес чемодан в левой руке, а правой сжимал в кармане чуть влажную от масла рукоять пистолета. Приятное чувство рождалось прикосновением к оружию, чувство уверенности и силы. Заработало воображение: "Вон из тех кустов выскакивают немцы - человек пять или шесть. Они не успевают опомниться от неожиданности и застывают как вкопанные. Одного за другим укладываю их в кювет... Нет, лучше так. Увидев наведенный на них пистолет, немцы поднимают руки. Впервые, явившись в свою часть, я привожу пленных фашистов... Бывших фашистов. По дороге я раскрываю им глаза. Темные, обманутые люди! Неужели им не стыдно воевать против нашей страны? Неужели им не стыдно верить в средневековые бредни о превосходстве одной расы над другой? А название их партии чего стоит? "Национал-социалистическая рабочая партия". Уже в нем заключен сплошной абсурд. Разве они не понимают, что сочетать слова "социализм" и "национализм" - это безграмотность, это все равно что сказать "деревянное железо".