Дорога соли

Но скоро новизна впечатлений побледнела, я стала все больше скучать и уже сожалела о том, что рассталась с Таибом. После того как его бабушка проделала со мной свои колдовские штучки, он бросил меня одну-одинешеньку в этой дурацкой гостинице. Впрочем, нет, не бросил, настоял на своем, снял меня с осла и на руках перенес в холл гостиницы, как жених невесту через порог своего дома. Такая фамильярность показалась мне излишней и так меня разозлила, что уже в холле я вырвалась из его лап и, кажется, громко нагрубила ему, чтобы мрачный человек, торчавший за стойкой администратора, не усмотрел чего неприличного.

— Хотите, заеду за вами завтра или послезавтра и покатаю по окрестностям, — нисколько не смутившись, радушно предложил Таиб.

Я, разумеется, отклонила такую инициативу, а теперь жалела об этом.

Я взглянула на часы. Только что минуло три. Невероятно, как долго тянется время, когда нет возможности заняться чем-то полезным. Я потянулась к изрядно захватанному путеводителю, тщетно надеясь найти в нем раздел, ускользнувший от моего внимания, но, разумеется, все страницы были читаны-перечитаны. Я успела пролистать и еще одну книжку, которую прихватила с собой, а именно биографию Гертруды Бэлл,[47] на грани отчаяния перерыла багаж Ив, нашла там какой-то дамский роман, пробежала пару страниц, где героини болтали только про тряпки и про мальчиков, и абсолютно утратила к нему интерес. Работа, отличающаяся жестким распорядком и немалыми ограничениями, обычно держала меня в форме, как китовый ус корсета. В отпуске ту же роль играло скалолазание. В нем тоже была своя дисциплина. Но без того и другого я чувствовала себя лишенной опоры, была не человек, а бесформенная медуза, желе. Меня убивало чувство собственной беспомощности, ощущение внутренней пустоты. Неужели я и вправду лишь робот, запрограммированный на тупые, скучные обязанности западного образа жизни, не могу найти иного способа дышать полной грудью, когда меня связывает всего только вывихнутая лодыжка? Ведь другие люди попадали в гораздо более худшие обстоятельства. Как они умудряются преодолевать их и жить полнокровно?

Рассердившись на себя, я решила во что бы то ни стало выбраться в город, посетить какие-нибудь лавки с местными украшениями, о которых говорила жена хозяина ресторана, поспрашивать про амулет. Судя по всему, французский у меня вполне подходящий и я сумею поддержать разговор, расспрашивая о людях, об их культуре и обычаях. Возможно, смогу от нечего делать побродить между лавчонок местного базарчика, который я заметила, когда мы покупали продукты в день восхождения на Львиную Голову. Кто его знает, какие еще странные вещи могут мне попасться в местах, где люди с удовольствием едят саранчу?

Воодушевившись этими планами, я решила немедленно действовать. Боясь передумать, я положила двадцать дирхемов на чайный поднос, сунула путеводитель в сумку на ремне и осторожненько встала на здоровую ногу, стараясь сохранять равновесие. Потом я так же бережно коснулась земли поврежденной ступней и попробовала перенести на нее часть своего веса. Ой, мама! Обжигающая боль пронизала ногу так сильно, что я чуть не задохнулась. Вцепившись в край стола, я ждала, когда боль пройдет. Через несколько секунд мне действительно стало легче, но стоило пошевелить пальцами ноги, а не то чтобы сделать хотя бы маленький шажок, как по икре прошла еще одна волна боли, хотя и не столь сильная. Ой-ой-ой! Провести еще целый день в этой треклятой гостинице, даже хотя бы час! Я сделала шаг, потом другой.

— Мадмуазель!.. — прозвучало вдруг у меня за спиной.

Застигнутая врасплох, я резко повернулась, потеряла равновесие и бесформенной кучей рухнула на землю, стукнувшись к тому же лодыжкой о металлическую ножку стула и проехав щекой по камням, выстилавшим дворик. Мне было так больно, что из взрослого цивилизованного человека я мгновенно превратилась в ребенка, который ругается самыми последними словами.

— Сволочь! Что ж ты себе, скотина, думаешь?! До смерти перепугал, козел, ишь, подкрался! Господи, проклятая лодыжка, черт побери, зараза…