Дорога цариц

Только писец в сей зале монашескую рясу и носил.

В общей череде прочих приказчиков стольник дошел до трона, поклонился:

— Мое почтение, государь! Сие есть мой отчет о дворце твоем новом. Хоромы твои ныне…

— У меня для тебя известие важное имеется, Борис Федорович, — перебил его правитель всея Руси. Забрал свиток и, не раскрывая, передал князю Мстиславскому.

— Я весь внимание, государь, — еще ниже склонился стольник.

— Женюсь я, Борис Федорович! Через неделю под венец!

— Мои поздравления, государь!

— Поздравления? И это все?

Стольник Постельного приказа в недоумении поднял голову, и правитель всея Руси весело расхохотался:

— Али ты забыл, Борис Федорович, как я у тебя в дружках на свадьбе ходил? Долг платежом красен! Теперь твоя очередь!

28 октября 1571 года

Александровская слобода

Незадолго перед рассветом, когда супруги Годуновы еще утопали в самом сладком и глубоком утреннем сне, над царской обителью внезапно раскатился оглушительный гул в сопровождении переливчатого колокольного звона. Борис вздрогнул от неожиданности, приподнялся. Уже через миг вскочил, выбежал в горницу перед опочивальней и тихо выругался: на сдвинутых скамьях, укрытых периной, лежало только скомканное одеяло.

Иришка куда-то удрала.

Царский стольник торопливо оделся, выбежал из дома, с подворья, домчался до Распятской церкви — и обнаружил перед дверьми на звонницу четверых стрельцов с бердышами, одетых в длинные красные кафтаны с большим запахом на груди.

Служивые повернулись ему навстречу и скрестили бердыши:

— Назад, боярин!

— Что здесь? — поднял голову Борис.

— Иван Васильевич повелел наверху шалунов запереть, коли уж им в колокола звонить так нравится. Сказывал, пусть хоть весь день играют, раз уж втемяшилось. Сегодня праздник, сегодня можно!

С верхнего яруса звонницы выглянула Иришка — розовощекая, белозубая, в рысьей шапке. Выглянула и тут же отпрянула обратно. Стольник помахал ей ладонью. Подумал, пожал плечами и отправился обратно на подворье Скуратовых, переодеваться.

За сестру он особо не беспокоился. Не одна, чай, наверху. С дружком закадычным. А царевича Иван Васильевич наверху не бросит. Помаринует немного да простит. А вот у Бориса сегодня ожидался важный и насыщенный день.

С первыми лучами солнца из ворот Александровской слободы выехала процессия, украшенная лентами, обвешанная колокольчиками и бубенцами. В нарядных санях пребывал государь — в собольей шубе с золотым шитьем, в высокой бобровой шапке, облепленной шелковыми лоскутами. На облучке восседал Малюта Скуратов, на конях справа и слева — Борис Годунов и Иван Сабуров. Оба в синих ферязях, покрытых вышивкой, опоясанные красными кушаками и в красных шапках. Позади скакали еще несколько столь же нарядных бояр, однако они были без кушаков и в обычных тафьях.

Путь оказался недолгим — через мост и к высокому дому, тоже украшенному лентами и яркими платками.

Дружки жениха спешились, прошли к крыльцу, к лестнице, на нижней ступени которой стояли две женщины в сарафанах с пышными, многослойными юбками и в коротких меховых душегрейках.

— Хорошего вам утра, бабоньки! Хорошего утра, хозяюшки! — низко поклонился им Малюта Скуратов. — Ездили мы полями, ездили мы долами, ездили мы лесами, ездили ровными дорогами. Возили мы добра молодца, искали ему луч света яркого, искали ему радость дневную, искали ему сладость ночную. Искали-искали, да привела нас дорога ровная и к порогу вашему. Сказывают, у вас есть лучик ясный, радость душевная, сладость ночная.

— Нет к нам пути-дороги добру молодцу, — нараспев ответили женщины, — нет у нас луча ясного, радости душевной, сладости ночной. Токмо тьма пустая и серая, токмо тишина глухая и тоскливая.

— Есть у нас чем расцветить вашу серость тоскливую, милые хозяюшки, — оглянулся на двух других дружков Скуратов.

Борис и Иван достали из-за пазухи нарядные головные платки, предложили:

— Дозвольте повязать их вам, хозяюшки!

Женщины с готовностью наклонили головы. Дружки накинули платки поверх кокошников и резко потянули на себя, сдергивая хозяек со ступени… Не со всей силы, конечно же, — ведь это был всего лишь обряд. Убранные с пути защитницы дома, смеясь, отошли в сторону, повязывая на себе подарки, а дружки направились дальше. Жених не спеша двигался следом.

— Кто вы такие и чего вам тут надобно? — наверху крыльца оказались еще две скромно, даже серо одетые тетки.

— Ездили мы полями, ездили мы долами, ездили мы лесами, ездили ровными дорогами, — завел прежнюю песню Малюта. — Возили мы добра молодца, искали ему луч света яркого, искали ему радость дневную, искали ему сладость ночную…

— Нет к нам пути-дороги добру молодцу, — ритуально заныли женщины, — нет у нас луча ясного, радости душевной, сладости ночной…

— Привезли мы вам радость яркую во тьму вашу, хозяюшки! Звезды яркие, серебряные!

Дружки выгребли из кошелей за пазухой по горсти монет и бросили им под ноги.