Дорога цариц

Однако «узники» оказались здоровыми, благополучными и веселыми. Даже излишне веселыми — от обоих изрядно попахивало хмельным.

— Ты что, пила? — взял сестру за плечи Борис.

— Очень пить хотелось, боярин! — вместо нее ответил царевич. — А ничего другого не имелось.

— Вы взяли с собой вино, Федор Иванович? — перевел взгляд на паренька стольник.

— Нет, боярин. Преданные люди корзинку с припасами передали, — широко ухмыльнулся царевич.

— Тебя проводить в царские покои, Федор Иванович?

— Не беспокойся, боярин, уж здесь я точно не заблужусь, — отмахнулся царевич. — Спать хочется, да и у Ирины глаза слипаются. До завтра, Иришка!

Стольник отвел хмельную сестренку на подворье Скуратовых, уложил, немного подкрепился, после чего вернулся к спальне молодых исполнять свой долг верного сторожа.

— Когда государь был моим дружком, он моей спальни не сторожил, — пробормотал Борис. — Токмо невесту помог забрать, да в храме поручился. На пиру рядом посидел.

— Иван Васильевич был твоим дружком? — изумился Иван Сабуров.

— Да, — просто кивнул стольник.

— Великая честь! За что он тебя так возвеличил?

— Просто повезло, — пожал плечами Борис Годунов. — Но кроме уважения сие ничего не дало. Как был простым слугой в Постельном приказе, так и остался.

— Может статься, мне повезет больше? — с надеждой вздохнул Иван Сабуров. — Надоело в сотниках ходить. Может, пост воеводы где-нибудь попросить? Как полагаешь, даст?

— Не продешеви, дружище, — покачал головой стольник. — Может статься, он для тебя уже место повыше наметил. А попросишься воеводой — воеводой и поедешь.

— Тоже верно, — согласился боярин.

— Ты в дружки-то как попал?

— Жена моя с Марфой давно знакома. Царица наша ее в подружки захотела. А я, так получилось, в царские дружки попал. Сам не просился. Вестимо, Марфа сие доброе дело сотворила…

Так за разговорами и тянулась для служивых долгая зимняя ночь.

На рассвете дружки — в этот раз к ним присоединился и боярин Малюта Скуратов — сопроводили молодых супругов в баню и заняли место у дверей с саблями наголо. Не потому, что тем грозила какая-то опасность, — а просто по издревле заведенному правилу.

Где-то после полудня царственная пара наконец-то напарилась. Дружки сопроводили их на свадебный пир, в этот раз уже и сами сев за стол. Борис немного перекусил, осушил кубок вина за здоровье молодых, потом еще один…

…и проснулся в своей опочивальне, на подворье Малюты Скуратова.

Как ни пытался стольник вспомнить, что же происходило на царском пиру — но в памяти сохранились лишь отдельные обрывки событий. Целиком запеченный осетр, кулебяки, жареные пескари… Вино… Он помнил лишь, как кушал и пару раз выпил.

— Надеюсь, я хотя бы ничего не натворил, — вздохнул Борис, поднялся, вышел из опочивальни, в одной рубахе сходив до ветру. Умылся в людской из ведра, поднялся обратно наверх и попал в объятия супруги.

— Ну, наконец-то! — расцеловала его Мария. — Я уже бояться начала. Весь день проспал, всю ночь и еще полдня! Ты как себя чувствуешь? Хорошо?

— Хорошо, — кивнул стольник.

— Чего-нибудь хочешь?

— Спать…

— Ты в этом уверен? — тихо рассмеялась молодая женщина, толкнула его на перину, упала рядом и стала целовать шею своего возлюбленного супруга…

Из своей опочивальни Годуновы вышли только к завтраку.

— Вот и главный царский приятель пожаловал! — обрадовался боярин Скуратов, восседающий во главе стола. — Государь о тебе уже спрашивал!

— По-доброму али во гневе?

— Не беспокойся, — пригладил раздвоенную рыжую бороду Малюта. — Ныне он счастлив и благостен. Хотя уже начал задумываться о государственных делах. Так что засидеться тут тебе не удастся. Но до завтра можешь отдохнуть.

Второго ноября стольник Постельного приказа Годунов вновь стоял в малой зале дома игумена перед восседающим на троне государем, приложив руку к груди и почтительно склонившись.

— Стараниями твоими я доволен, Борис Федорович, и за то награждаю тебя поместьем в двести четвертей в Заволочье, в Важском уезде, — провозгласил Иван Васильевич. — Как я понял из отписки твоей, дворец мой новый в Великом Новгороде к моему переселению готов. Посему повелеваю тебе принять казну мою, и службы дворовые, и приказы Поместный и Разбойный принять, в Новгород доставить и там их разместить. С тобою для охраны сего добра полк стрелецкий пойдет под рукою князя Мстиславского, какового я сим указом наместником Новгородским назначаю. Справишься, Борис Федорович?

— Не сомневайся, государь. Все исполню с прилежанием! — пообещал стольник, уже прикидывая в голове, как разместить всех людей и все службы в еще недостроенном дворце.

Но Борис Годунов был уверен, что справится. Ведь минувшие два года прошли не зря. Новые хоромы, пусть и незаконченные, были огромными[8]. Горниц хватит всем.

14 августа 1572 года

Господин Великий Новгород, Софийский собор

Стольник Постельного приказа Борис Годунов стоял в почти полностью заполненном храме в заднем ряду, опустив голову и слушая распевный голос архиепископа Леонида, иногда крестился и вспоминал минувший год, столь разный и насыщенный.