Дорога в Гандольфо

Оснований для каких-то особых опасений у Маккензи не было. Сэм Дивероу — это проблема «девочек», и они — вместе и каждая в отдельности — умело справлялись с возложенными на них обязанностями.

Черт возьми, они так прекрасны, эти леди! И человек, обласканный подобным квартетом красоток, должен быть благодарен своей судьбе. «У каждого великого человека...» — говаривали они. А у Сэма Дивероу была не одна, а целых четыре очаровательных создания.

Еще не было никогда столь прелестной женской группы. Сэм, конечно, счастливчик, о чем он, однако, не знает. И Хаукинз решил непременно поставить его об этом в известность при первой же их встрече в Махенфельде.

То есть завтра, если график не будет нарушен.

Сэм Дивероу шел вдоль железнодорожной платформы и вглядывался в номера вагонов, отыскивая свой. Эта задача была для него в те минуты отнюдь не из легких. Он никак не мог избавиться от тошноты и отрыжки, мучивших его после отлета из Тизи-Узо — городка, расположенного черт знает где. Однако это не мешало ему есть не переставая всю дорогу — и во время пребывания в Алжире, и потом, когда он уже ехал через Рим в Цюрих. Мэдж попрощалась с ним в аэропорту Дар-эль-Бейда, сказав ему лишь «до свидания» — точно таким же тоном и голосом, как и в ту минуту, когда окликнула его в отеле «Алетти».

Впрочем, Сэм заставил себя больше не думать о женщинах. Что бы ни побуждало их столь ревностно служить Хаукинзу, он должен забыть о них и вернуться в Крафт-Ибинг, где его ждут неотложные дела.

Превращение в капитал ценных бумаг на сорок миллионов долларов успешно завершено. Теперь Хаукинз имеет звонкую монету, — не наличными, конечно, но это уже другой вопрос, — и может начинать свою игру. Но прежде ему нужно будет сделать последние приготовления, закупить необходимое и нанять... как это там?.. вспомогательный персонал.

Боже мой, вспомогательный персонал!

Да он и в самом деле смог бы похитить папу римского!

Весь этот чертов мир просто с ума посходил!

Больше всего его волновала следующая мысль: как остановить Маккензи Хаукинза?

Но при этом у него два пути: первый — засадить самого себя в тюрьму, и второй — каким-то образом избавиться от смертоносных объятий мафии, пэров, нацистов и особенно арабов, старающихся прикрыть творимые ими грязные дела красивыми словами.

Наконец он разыскал свой вагон — из тех, что приобрели всемирную известность благодаря Рексу Харрисону и Маргарет Локвуд. Тени прошлого в купе с черными бархатными воротничками и монотонное постукивание металлических колес о металлические же рельсы создавали напряженную обстановку ожидания чего-то ужасного. Казалось, стоит только отдернуть занавеску с огромных окон скользящих дверей, и взору твоему предстанут дьявольские лики.

Ночной поезд «Восточный экспресс»... Медленным наплывом показываются руки в черных перчатках. Они тянутся за отвороты темных плащей и так же не спеша вытягивают смертоносные пистолеты, поблескивающие вороненой сталью. Поезд трогается.

— Ах, как прекрасно! Я просто не верю глазам своим! Вот где мы встретились с вами, майор! По дороге в Цюрих!

Удивляться было нечему: грациозная Джинни действовала точно по графику.

Регина Соммервил Хаукинз Кларк Мэдисон Гринберг, стоя в коридоре возле крайнего купе, говорила в окно, окантованное деревянной рамой. Потом отодвинула дверь и наполнила помещение ароматом цветущей магнолии, Сэм сидел у окна, молчаливый, погруженный в невеселые думы.

— .Твое чувство времени просто поразительно. Поезд трогается — и входишь ты. Ну а если бы я сошел вдруг в Люцерне, ты бы стала вопить, что меня похитили.

— О чем ты это? Надеюсь, ты еще не забыл отель «Беверли-Хиллз»? Что касается меня, так я никогда не забуду этого.

— У моих воспоминаний нет ни начала, ни середины, ни конца. Мир, лежащий в обломках, словно тысяча разбитых зеркал, погряз во внебрачных связях. Мы бесчестим себя, живя представлениями времен Содома и Гоморры... Кстати, скажи, ради Бога, каким образом оказалась ты здесь, в поезде, следующем в Цюрих? И притом именно в этом вагоне?

— Ну, это так легко объяснить, милый! Я сделала кучу снимков в Женеве для одного американского агентства. Но, кажется, они столь порнографичны, что если их и удастся тиснуть, то только вне Штатов.

— Где Женева, а где Цюрих?! Могла бы придумать что-нибудь и получше. А эти снимки отошли в гарем Хаукинза. Будь добра, исполни эту маленькую просьбу.