Дорогая Эмми Блю

Спускаюсь в кухню, чтобы заварить себе чай, и вижу, что чайник на плите холодный. В воздухе – тишина, и она действует мне на нервы. Прежде чем чайник успевает вскипеть, заглядываю в зимний сад, в большую, забитую всяким хламом гостиную. Её нет и там. Мчусь по лестнице, сердце уже колотится от беспокойства. Я помню, как много раз просыпалась в тихом доме и чувствовала себя такой одинокой, что подходила к окну, чтобы увидеть проезжающую машину или проходящего мимо человека, просто чтобы знать, что не проспала конец света и не проснулась, когда на всей планете не осталось никого, кроме меня.

Луизу я обнаруживаю в её спальне. Она сидит в кровати, и серебристая трость на ножках стоит на полу, так что она не может до неё дотянуться. Длинные волнистые волосы, которые она обычно стягивает в низкий, «учительский» пучок, теперь рассыпаны по плечам, пижама на пуговицах застёгнута доверху.

– Извините, – говорю я, стоя в дверном проёме, готовая вновь уйти в свою берлогу. – Я просто хотела убедиться, что с вами всё в порядке. Обычно вы наверху, а тут я заволновалась.

Луиза сглатывает.

– Я не могу встать.

– Подать вам трость?

– Нет. Нет, от неё не будет толку. Я просто… – она качает головой и вздыхает. – Бывают дни, когда я не могу встать. Так голова кружится.

– Господи, сочувствую, Луиза, – я захожу в комнату. Солнечный свет сочится в щель между шторами. Пахнет пачули и кондиционером для белья. – Вам что-нибудь принести?

Она морщится, как будто мысль, чтобы просить меня о чём-то, причиняет ей боль, потом говорит:

– Я пролежала тут пять часов, с тех пор как проснулась. Разве что кое-как доковыляла до туалета. Вы не могли бы мне принести чего-нибудь поесть, Эмми? Тоста будет достаточно.

– Да, конечно. Чаю?

Она слабо улыбается.

– Да, пожалуйста.

Я спускаюсь вниз, намазываю два кусочка хлеба маслом и её домашним мармеладом, сверху кладу по кружочку банана, сворачиваю кухонное полотенце, кладу всё это на поднос, рядом ставлю чашечку мятного чая. Луиза благодарит меня. Я предлагаю включить телевизор.

– Нет, не нужно. Спасибо.

– Может, принести вам что-нибудь почитать?

– Мне теперь трудно читать, – говорит она, – зрение слабое.

– Это из-за головокружения? – я стою у её кровати, и мне хочется присесть на её край, но я понимаю, что это было бы слишком фамильярно, особенно с таким человеком, как Луиза.

– Нет. У меня дистрофия жёлтого пятна. Стало совсем плохо с тех пор, как стукнуло шестьдесят. Частичная слепота, но что поделать. Жить можно. Но вот с книгами да, печально вышло.

– Может, аудиокниги подойдут? Я видела их в библиотеке, там флешки и проигрыватели. Всё равно что слушать радио…

Луиза улыбается.

– Увы, во флешках и всём таком прочем я путаюсь. Но спасибо. Всё хорошо, Эмми. Когда голова перестанет кружиться, займусь кроссвордами. Уж они-то составят мне компанию.

Теперь я понимаю, почему книга кроссвордов – такая огромная. Луиза всегда напряжённо вглядывается в неё, сидя за кухонным столом, спустив на нос очки, занеся над страницей шариковую ручку; часы тикают, радио бормочет.

– Вам нужно ещё что-нибудь, Луиза?

– Нет, нет, – она улыбается, и создаётся впечатление, что она просто хочет выставить меня из своей комнаты.

Утром я соврала Лукасу, сказав, что работаю все выходные и что у меня нет времени с ним общаться. На самом деле у меня совершенно свободный понедельник. У меня нет никаких планов, и, включив радио и намазывая себе тост, я думаю: «Почему я не сказала ему правду? Почему я не смогла рассказать Лукасу о Марве? О том, что ездила к нему с Элиотом?»

Я мою посуду и выношу мусор. Я пылесошу весь дом и стираю свою одежду, добавив к ней два платья Луизы. В конце августа бывает ветрено, я развешиваю вещи на верёвке в саду и, довольная собой, смотрю в окно, как быстро они высыхают. В детстве я мечтала о доме, где в саду будет висеть бельевая верёвка. И до сих пор мечтаю, как бы грустно и банально это ни звучало. Длинный ряд одежды, символизирующий семью – большие брюки, крошечные носки – который тихо качается на ветру.