Дороги авантюристов, или Загадочная яхта лорда Гленарвана

Бушрейнджеры ведь потому так и назывались, что обитали между налетами в буше (это своеобразная австралийская ландшафтная зона, где главная растительность — кустарники). С едой в буше было не густо, что-то добывали охотой, что-то подкидывали окрестные фермеры (грабить фермеров-соседей даже самые отмороженные романтики больших дорог не пытались, иначе их карьера не затянулась бы). Одно дело прокормить охотой и гуманитарной помощью от соседей пять-шесть человек, совсем другое 29... Причем три четверти этих дармоедов не нужны, для любой задуманной Беном Джойсом операции хватит человек семь, самый максимум восемь.

Айртон держал под ружьем банду с таким раздутым до неприличия штатом лишь в расчете на грядущее пиратство? Да ну, ерунда. Когда еще «Дункан» приплывет, а кормить-поить всю ораву каждый день надо. Проще потом набрать портовое отребье, те и в морском деле понимать будут больше, чем сухопутные каторжники.

Можно найти еще массу причин, по которым шайка из 29 человек не может существовать: необходимость снабжения 29 лошадей кормом, сбруей, подковами; вопрос скрытного выдвижения такой оравы к местам акций и скрытного ухода после их завершения и т.д. и т.п.

Но мы не будем делать с объемом этой главы то, что сделал Жюль Верн с численностью шайки Бена Джойса. Перейдем к выводу: майор Мак-Наббс был военным человеком, хорошо понимал, как любое подразделение зависит от снабжения, — и не поверил газетчикам. Даже если те правильно назвали число сбежавших из Пертской каторжной тюрьмы, спустя какое-то время беглецы непременно должны были разделиться на группы вменяемой численности, для них это был вопрос выживания.

Придя к такому выводу, майор продолжил прежнюю игру.

* * *

По пути путешественники погостили в роскошном поместье миллионеров братьев Патерсонов, где в качестве развлечения гостям была предложена охота. Остановились ненадолго в городе Сеймур, где провели ночь в гостинице, устав от походных ночевок у костра. Еще заглянули в поселок горы Александра, административный центр золотоносного района — там леди и джентльмены (без Айртона, матросов и Олбинета) посетили музей золотоискательства и нанесли визит большому местному начальнику, главному инспектору приисков.

В связи с этими визитами необходимо отметить три момента.

На охоте Роберт Грант выступил в привычном репертуаре: вновь сделал всё, чтобы самоубиться и не дожить до зрелых лет. На этот раз юный раздолбай чуть не стал жертвой громадного самца-кенгуру (ох уж этот Жюль Верн и его натасканные на человечину мирные животные). Вот как это произошло:

«В эту минуту Роберт едва не пал жертвой собственной неосторожности. Желая точнее прицелиться, он настолько приблизился к кенгуру, что тот одним прыжком бросился на него. Роберт упал, раздался крик. Сидевшая в экипаже Мери Грант в ужасе, не в силах произнести ни слова, протягивала руки к брату. Никто из охотников не решался стрелять в животное, опасаясь попасть в мальчика, но внезапно Джон Манглс, рискуя жизнью, выхватил из-за пояса нож, бросился на кенгуру и поразил его в самое сердце. Животное рухнуло».

Второй значимый момент: и в Сеймуре, и поселке горы Александра у Паганеля и майора имелась возможность выйти на связь с Томом Остином, отправить ему телеграммы (не на борт «Дункана», конечно же, а в Мельбурн, куда яхта должна была прийти). Более того, в Сеймуре можно было дождаться ответа, если Том находился где-то недалеко от телеграфного аппарата. В первый раз Остин отправлял телеграмму наугад, сразу в несколько городков, лежащих неподалеку от маршрута экспедиции.

Последний вызывающий интерес аспект мы уже мельком упоминали. Наверняка дамы — леди Элен и Мэри Грант — отправились в гости к миллионерам Патерсонам и к важному британскому чиновнику не в своих дорожных платьях, пропыленных и прожженных у походного костра. Появилась необходимость принарядиться, накрахмалить юбки, прически уложить... Короче говоря, потребовались услуги горничной. Но горничная (вернее, «горничная») странствовала на «Дункане», и дамам пришлось обходиться своими силами. Ничего, управились, помогли друг другу, — обе не так давно жили скромно и скудно, без прислуги.

Интересно, а бельишко своё в долгом странствии, аж до Новой Зеландии продлившемся, Элен и Мэри своими ручками стирали? Или матросиков Мюльреди и Вильсона к этому делу привлекли? Загадка...

* * *

А теперь поговорим о грустном. О расизме мсье Жюля Верна. Причем это не тот расизм, который ныне готовы вменить кому угодно, хоть Аврааму Линкольну: дескать, негров-то он освободил, но сделал это без надлежащего уважения, — снести нахрен памятник!

У мсье Верна расизм не из пальца высосанный, самый настоящий, махровый и кондовый. Он системно, из книги в книгу, проповедовал превосходство белой расы над всеми прочими.

Хотя по этому вопросу есть и другое мнение. Вот как его сформулировал Евгений Брандис, крупнейший советский специалист по творчеству Жюля Верна: