Дороги авантюристов, или Загадочная яхта лорда Гленарвана

« — Vos compriendeis? [Вы понимаете?] — закричал Паганель так громко, что едва не порвал себе голосовые связки.

Было очевидно, что индеец ничего не понимал, так как наконец ответил по-испански:

— No comprendo [не понимаю].

Теперь настала очередь Паганеля изумляться, и он с видимым раздражением спустил очки со лба на глаза.

— Пусть меня повесят, если я понимаю хоть слово на этом дьявольском наречии! — воскликнул он. — По-видимому, это арауканское наречие».

Не надо быть Спинозой, чтобы сообразить: Паганель ломает комедию.

Языки испанцев и португальцев очень схожие: все-таки родственные нации, жившие бок о бок. Окончания произносятся иначе, но корни-то у большинства слов те же! Португалец всегда поймет испанца — так же, как болгарин поймет русского, а украинец белоруса. Нюансы сказанного могут ускользнуть, но общий смысл будет ясен.

А Паганелю на вопрос «Vos compriendeis?» отвечают «No comprendo», — и он, бедняга, не понимает ни слова. Тупит по-черному. Неужели кислородное голодание на горной вершине столь пагубно на извилины подействовало?

* * *

Разумеется, испанский язык Паганель знал изначально. Иначе глупо отправлять его с весьма ответственной миссией в испаноговорящий регион. Возможно, он и португальским изначально владел. Но это не точно.

Спектакль удался на славу. Географ преднамеренно подставил себя под град насмешек, зато впоследствии никто не удивлялся тому, что Паганель едет с Талькавом впереди отряда, при этом много и оживленно с ним болтает. Замотивировано все было железно: рассеянный ученый, дескать, сначала переучивался с португальского на испанский, а потом совершенствовался в языке.

И снова, как в Арауко, остальные не понимали ни слова. Нет, Паганель им переводил слова Талькава, сказанные для всех или для Гленарвана. Но имел прекрасную возможность корректировать и редактировать перевод, что-то опускать, а порой даже вставлять отсебятину.

До поры до времени искажать слова патагонца не требовалось. И лишь позже, когда речь зашла о касике Кальфукура, Паганель предпочел не переводить кое-что, сказанное Талькавом. Географу позарез требовалось провести отряд через кочевья Кальфукуры, — и он сделал это простейшим способом: поманил Гленарвана фантомом, призраком капитана Гранта.

 

Глава 11. Племя слабое и племя сильное, или берегитесь исполнения желаний

 

Едва путешественникам удалось наладить общение с Талькавом, тот походя решил проблему отсутствия лошадей и провианта:

«Он предложил отправиться в индейскую «тольдерию» (деревню), находившуюся всего в четырех милях от них, где, по его словам, можно достать все необходимое для экспедиции. Это предложение сделано было наполовину при помощи жестов, наполовину при помощи испанских слов, которые Паганелю удалось понять. Оно было принято. Гленарван и его ученый друг, простившись с товарищами, немедленно направились вслед за проводником-патагонцем вверх по течению реки».

Так-так-так... Интересно, интересно всё складывается... 37-я параллель. Река — наверное, приток большой реки, способной донести бутылку до океана. Индейская деревня — не временное стойбище и не кочевой лагерь пастухов — деревня, которая вполне могла находиться на том же месте два года назад. Бинго! Все условия, необходимые согласно версии 2.0 для составления документа Гарри Гранта, идеально сошлись!

Именно это они и искали. Вспомним полную энтузиазма речь Паганеля накануне высадки с «Дункана»:

«Вот Рио-Негро, вот Рио-Колорадо, их притоки, пересекающие тридцать седьмую параллель, все они могли свободно унести бутылку с документом в море. Быть может, там, в становище индейцев, на берегу одной из малоизвестных рек, в ущельях горной цепи, находятся те, кого я вправе назвать нашими друзьями, и они ждут чудесного избавления. Можем ли мы обмануть их надежды?»

Наверное, сердце лорда Гленарвана забилось чаще, когда он осознал, куда шагает?

Нет, сердечный ритм остался прежним. Потому что ничего лорд не осознал. Добравшись до деревни, он совершил там торговую сделку: выменял на двадцать унций золота семь лошадей со сбруей и приличный запас провизии. Затем откланялся, не задав ни единого вопроса о капитане Гранте. Вообще о нем не вспомнив. И это человек, для которого 37-я параллель превратилась в фетиш, а поиски капитана — в смысл жизни?!

Произошедшее можно объяснить лишь одним: у Гленарвана была крохотная оперативная память. 16 мБ, не больше. Его мозг был способен решать не более одной задачи одновременно. Сейчас надо было купить лошадей, припасы, доставить в лагерь, — и это поглощало все мозговые ресурсы. Зачем он приехал в Южную Америку, лорд уже не помнил.

Они вернулись во временный лагерь, отобедали. А потом:

«Остаток дня был посвящен полному отдыху. Говорили понемногу обо всем: о милых спутницах, оставленных на яхте, о самой яхте, о капитане Джоне Манглсе, о его славной команде, о Гарри Гранте, который, возможно, был где-нибудь недалеко».