Дороги и люди

Никак не ожидал, что окажусь в таком городе! Вчера еще мне казалось, что все города мира погружены в темноту, все окна повсюду укрыты черными завесами. А здесь вдруг полное раздолье свету — и в домах и на улицах. Витрины ослепительно сияют, отчего россыпи и гирлянды восточных сладостей и бараньи туши, висящие на крюках вниз головами, выглядят необычайно пестро и даже торжественно. И запахи пестрой «палитры»: пахнет гарью и сыростью, горьким и кислым, пряным и острым. То они доносятся до нас раздельно, то смешиваются в знойном, неподвижно-плотном южном воздухе.

Народу на улицах — уйма. «Шагом» движутся машины, бесцеремонно подталкивая своими передками фланирующих. Иногда кто-то из них взбирается на капот, весело радуясь своей предприимчивости, и тогда хозяин автомобиля высовывается в окошко и сердито сгоняет непрошеного пассажира... Лысый чайханщик величаво-медленным движением руки приглашает к столику попить ароматного чаю. Юноша в белых штанах зазывает в кинематограф, где день и ночь, без перерыва, крутят фильмы. Мальчишки в лохмотьях шмыгают среди прохожих; мольба в глазах, на ладони маленький поднос с горящими угольками, хлебными крошками и жестяной банкой для воды — символика нищеты должна привлечь внимание тех, кто захочет помочь.

Вокруг людей в нашей военной форме то и дело собираются местные, и тут же в толпе находится переводчик. Военных спрашивают, военных слушают. Внимательно, заинтересованно.

Это — Тебриз августа сорок первого года. Попал я сюда вот как.

Два дня назад редактор газеты «Боец РККА», батальонный комиссар И. Бережной, вызвал старшего лейтенанта Юрия Прокофьева и меня, приказав любыми средствами и как можно быстрее добраться до Степанакерта.

— О дальнейшем узнаете на месте, — сказал он и пожелал удачи.

Вечером мы были в столице Нагорного Карабаха, где воздух такой чистый и упоительный, что грешно засорять легкие табачным дымом: тем более нельзя нарушать светомаскировку — даже горящей цигаркой.

В Степанакерте нам велели выехать в Нахичевань.

— О дальнейшем узнаете на месте, — услышали мы уже знакомую фразу.

Дорога шла мимо лесистых нагорий, пересекала быстрые шумные речки. Один перевал сменялся другим. Чем дальше — тем пустынней ландшафт. И тем жарче воздух.

Прибыв в Нахичевань, отправились в штаб. «Дальнейшее» приобрело здесь наконец четкое понятие; наши войска, согласно советско-иранскому договору 1921 года, переходят государственную границу...

— Тут еще один корреспондент прибыл. Павленко, — сказал штабной офицер.

— Павленко? Какой Павленко? Петр Павленко? — переспросил я.

— Это уж вам лучше знать, — ответил офицер и занялся своим делом.

Павленко мы нашли вскоре в расположении воинской части. Он примостился на подножке полуторки и что-то писал, положив бумагу на новенькую планшетку. Был он в круглых очках в золоченой оправе, в ладно сидевшей гимнастерке с орденами Ленина и Красной Звезды — полковой комиссар Петр Андреевич Павленко, специальный корреспондент «Красной звезды».

Мы представились. Он встал с подножки, протянул руку.

— Из «Бойца РККА»? Знаю, знаю, очень давно знаю эту газету, — сказал он, как-то странно щурясь одним глазом.

С первой же его фразы улавливался грузинский акцент. И то, что он давно знает «эту газету», и то, что у него грузинский акцент, объяснялось просто. В 1921 году Павленко с частями 11‑й армии вступил в Тбилиси. Правильнее сказать, вернулся в Тбилиси, поскольку провел здесь детство и юность. Жил в рабочем предместье Нахаловке. Отсюда уехал учиться в Баку. Из Баку ушел добровольцем в ряды Красной Армии, вступил в партию. В Тбилиси Петр Павленко стал политработником, начал сотрудничать в красноармейской газете «Красный воин» — позже «Боец РККА» — ее создал С. М. Киров, а редактировал некоторое время Дмитрий Фурманов.

Боже, да сколько же лет прошло с тех пор! Перед нами стоял ветеран военной печати, известный писатель, автор популярного в то время романа «На Востоке».

«Ну, уж если Павленко сюда приехал, — подумал я, — значит, дело важное». Это нас сильно приободрило, потому что и Прокофьев и я были порядком обескуражены тем, что редактор послал нас, военных корреспондентов, так далеко от фронта.

Полковой комиссар ведет себя очень просто, как равный с равными, как товарищ. Он лишь спрашивает: «Как добрались? Где спали? Сыты ли?» И ничему не поучает. А нам хочется его советов. И вот он говорит, как бы сам советуясь с нами:

— Может быть, одному из вас написать о наших красноармейцах, вступающих на территорию иностранного государства, а другому поискать материал о германских разведчиках, свивших себе гнездо в Иране?