Дороги хаджа

– Это единственный выход, – согласился Али.

– Они любят всякие обеты принимать. Скажете, что вы приняли обет молчания.

– Как скажем, если мы обет молчания приняли?

– Я думаю, что никто не спросит. Монахов редко о чем спрашивают. Что взять с убогих. Согласны?

– У нас все равно нет другого выбора.

Расул вышел из комнаты и через некоторое время вернулся с кипой одежды в руках. Это были монашеские одеяния.

– Как быстро ваши слова претворяются в дело, – заметил Али.

Расул довольно кивнул и протянул горсть деревянных бус:

– Это четки, они ходят с четками.

– У Фомы не было четок.

– Фома – православный, а вы католики.

Прощаясь, старик дал им адрес, по которому они могли снять комнату. – Я не знаю, как его теперь зовут, наверное, он сменил имя. Но ему можно доверять, потому что он еврей. Тайный естественно, поскольку явных крестоносцы вырезали вместе с мусульманами. Просто спросите хозяина, и скажете, что вы от меня. Если я что-то узнаю о вашей сестре, я буду знать, где вас найти. Идите, да хранить вас Аллах!

Убедившись, что за домом никто не наблюдает, Расул выпустил их со двора.

На площади, на которую выходил фасад дома, было многолюдно, и мало кто обратил внимания на двух монахов, вышедших из дверей дома. Они сразу же стали частью пейзажа, состоящего из паломников, монахов, крестоносцев и прочего люда, населявшего Иерусалим. Оказавшись вне стен дома, где они вынуждены были скрываться в течение суток, Егорка сказал:

– Насколько все-таки приятнее, если при данных обстоятельствах уместно употребить это слово, оказаться лицом к лицу с опасностью, нежели прятаться от нее в чужом доме.

– Разделяю твои чувства, – ответил Али, – но должен тебе напомнить, что мы дали обет молчания, поэтому говори тише. Нас могут услышать.

Егорка кивнул, соглашаясь, и тихо сказал:

– Надо выпить. Отметить встречу. У старика, как-то неудобно было заговаривать об этом.

– Прежде найдем еврея, – ответил Али.

И они отправились на поиски нужного дома. Через некоторое время, Али вполголоса заметил:

– Удивительно, Иерусалим – еврейский город. А единственный еврей, живущий в нем, вынужден скрываться, чтобы сохранить жизнь. Смерть одного человека обернулась для них тысячелетним проклятием.

– Ты кого имеешь в виду?

– Иисуса Христа.

– Давай не будем о нем говорить, – попросил Егорка, – Я этим сыт по горло. Фома меня два месяца донимал. Все пытался меня в свою веру обратить.

Они недолго шли по узким улочкам и переходам Иерусалима, по пути, указанному Расулом.

– Кажется, это здесь, – сказал Али, – но здесь закусочная.

– И в ней подают вино, – добавил Егор.

Они спросили хозяина, и к ним вышел человек по описанию похожий на пресловутого еврея.

– Мы от Расула, – без обиняков сказал Али.

– Что вам угодно? – быстро спросил хозяин.

– Комнату снять.

– Прошу за мной, – пригласил хозяин.

– А поесть можно здесь? – спросил Егор.

– Можно.

– А выпить вина?

– Можно, только вначале я покажу, где вы будете жить.

Комната находилась на втором этаже, и окна выходили на улицу.

– Чем будете платить, и будете ли платить вообще?

Али протянул ему монету. Хозяин, разглядев золотой динар, одобрительно кивнул:

– Можете меня звать Енох, хотя для всех остальных мое имя Джакомо. Располагайтесь и спускайтесь вниз. Я приготовлю для вас чего-нибудь.

Еврей ушел.

– Чему ты улыбаешься? – спросил Али.

Вместо ответа Егорка облапил его и потряс. У Расула он был сдержан и не давал волю чувствам.

– Я рад тому, что мы снова вместе, – сказал он.

– И вновь ищем твою сестру, – добавил Али, освобождаясь от медвежьих объятий друга, – и вновь, ты вызволил меня из плена. Благодарю тебя.

– В этом мире все повторяется, – ответил Егор, – мы живем вечно, проживая одну и ту же жизнь. Просто забываем об этом.

– Но, судя по твоему радостному выражению лица, на этот раз судьба сестры тебя не особенно беспокоит.

– Моя сестра, как кошка. Она вывернется из любой ситуации. Я убедился в этом. Подозреваю, что на этот раз она станет женой короля Иерусалима.

– Увы, – заметил Али, – Конраду, всего семь лет.

– Ее это не остановит, – возразил Егор. – Уж, коли, она пошла по этому пути, будет идти до конца.

– Мне слышится упрек в твоих словах. Не осуждай ее. Человеку только кажется, что он волен в выборе.

– Хочешь поспорить? – осведомился Егор. – Хотя с верующими трудно спорить. Ведь ты верующий!

Али покачал головой.

– Уже нет, – обронил он.

– Не пугай меня, – сказал Егорка, – это с каких же пор ты, богослов, знаток Корана, стал неверующим?

– После, – отмахнулся Али, – я слишком трезв, чтобы говорить об этом.

– Ну, тогда, пойдем вниз, выпьем вина, потолкуем о том, о сем.

Енох накрыл им на внутренней веранде:

– Здесь, вы можете сидеть спокойно, никто из крестоносного сброда сюда не сунется. Это место для своих.