Дорогой бессмертия

Лицо парня застыло. Он молчал.

– Слушайте, – продолжала Паша, обеспокоенная тем, что долго задержалась возле военнопленного. – Подберите двух-трех выносливых и смелых товарищей. Я дам адрес, где сможете перебыть в городе, а затем уйдете в лес.

Парень еще раз недоверчиво посмотрел на Савельеву. Отсюда сам чорт ноги не унесет, тем более, когда они покалечены. Но можно ли отказаться от грезившейся днем и ночью свободы? Представится ли еще такая возможность, вот как эта? О, если бы ему удалось вырваться на волю! Как бы повоевал с немцами! Под наплывом этого неодолимого желания недоверие постепенно отступило, и он негромко повторил вслух:

– Легко сказать бежать! А как?

– Пойдете грузить картофель, вон у той калитки. Видите? Сейчас она заперта, но ее, когда это понадобится, откроют.

Несмотря на искренний тон и честные глаза Паши, парня съедали сомнения. Как все рискованно! Он представил себе, чем может кончится неудавшийся побег. Но и оставаться в лагере больше не было мочи.

– Ладно, – сурово процедил он сквозь зубы. – Но гляди, красавица, подведешь – не сдобровать, под землей тебя сыщем!

Вечером Паша встретилась с Виктором Измайловым и Марией Ивановной Дунаевой. Вместе обсудили готовящийся побег военнопленных. Условились, что двое придут к Дунаевой, двое – к Паше. Затем их проведут к партизанам.

По хмурому небу плыли облака, как бы сговариваясь против солнца. В эту непогоду конвоиры привели в подсобное хозяйство около ста военнопленных. Паша узнала среди них вчерашнего собеседника. В его взгляде она прочла решимость и могла бы ничего не спрашивать, но когда подошла ближе шепнула:

– Решились?

– Да! А справки? Где нас встретят? Кто?

– Все улажено. Сколько вас человек?

– Четверо.

– Разберетесь сами. Запомните новые фамилии. – С этими словами Паша передала справки, гласившие, что четырех военнопленных посылают на работу по специальному заданию.

Парень сунул документы за пазуху.

– Через десять минут выбирайтесь. Калитка открыта. Запомните: улица Хлебная, № 14. Вас там встретят товарищи. Желаю успеха!

И Паше и парню, с которым ей довелось только что вести разговор, все чудилось, будто немцы их высматривают, а сзади кто-то ползет, шелестит и преследует… Паша видела, как парень шел посреди небольшого лужка, едва ступая, словно боялся стоптать траву.

Савельева волновалась вместе с беглецами. Расторопные ли они? Главное, чтобы не растерялись при встрече с полицейскими. Наконец Паша увидела, как четверо военнопленных подобрались к калитке. Самый рослый из них просунул в неё голову, осмотрелся. Два конвоира замешкались возле грузовой машины, а тем временем смельчаки проникли через калитку и плотно ее закрыли за собой. Разбившись на две группы, они поспешили туда, где их ждали неведомые друзья. А вечером вместе со связным они пробрались в партизанский отряд.

Немцы обнаружили исчезновение военнопленных лишь на следующий день и забили тревогу. Усилили охрану лагеря, на улицах расставили полицейские посты. Начались облавы и обыски. В этот же день возле кинотеатра появилась листовка, которая призывала население города активно бороться против оккупантов.

В лагере бесчинствам фашистов не было границ. Поминутно раздавалась команда «становись!», «ложись!», «бегом!» Подходил рыжий гестаповец и в упор стрелял в узника, приговаривая:

– Теперь ты не побежишь! И ты тоже! И ты тоже!

Таким же садистом был немец в больших роговых очках. Он стрелял в свои жертвы с особым наслаждением, демонстрируя свое профессиональное мастерство палача.

Обстановка в лагере сложилась невыносимая. Кое-кто из охраны недовольно косился на «путавшуюся под ногами девчонку». Более откровенными стали притязания к ней лейтенанта.

– Надо менять работу, – предложили Паше боевые друзья. – Оставаться в ландвирштафте небезопасно. К тебе там уже пригляделись.

И когда открылся банк, связанный с конторами оккупантов, Паша, по настоянию подпольщиков, устроилась там в должности младшего кассира.

Но недремлющим оставалось и око гестапо. За Пашей был установлен негласный надзор. Полицейский агент Леонид Козырь нутром учуял неблагонадежность Савельевой. Доложит о результатах слежки, и тогда её арестуют. Старания будут замечены, и он получит должное вознаграждение.

Мечтая об этом, Козырь сам с собой рассуждал: неправда, будто немцы плохо относятся к украинцам. Как же, вот он, украинец, а всегда испытывает к себе их расположение. Безусловно, есть нерадивые, но кто им виноват, что не ценят освободительную миссию немцев на Украине! Пишет же украинская газета «Волинь» о совместных действиях немецких фашистов и украинских националистов по освобождению Украины от большевиков. Он почти наизусть запомнил строки: «Нiмецький вояк вкладае нечуваш жертви на фронт за визволення Bciei Eвропи. А тому також Украiна повинi себе дати вклад виборення».

«Да, не все понимают великую миссию немцев, – умозаключил Козырь. – Надо им помогать, не важно какими средствами».