Дорогой длинною

– Я вчера на Цветном встретил Ганаева, жокея, так он советовал ставить непременно на Принцессу. - разглядывая на свет чай в стакане, вдруг задумчиво сказал Толчанинов. - Говорил, что выйдет первой, ему в конюшнях шепнули…

Митро откусил от тёплого калача, фыркнул с набитым ртом:

– Выйдет, дожидайтесь… Смотрел я третьего дня эту Принцессу. Ноги хорошие, а дых слабый, на первом же кругу отстанет. В прошлый забег сколько вы на неё угрохали, не припомните?

– Тебе что, фараон? - несколько смутился Толчанинов.

– Мне-то ничего… Только Арес вашу Принцессу на целый корпус обошёл.

– Арес сам обремизился в это воскресенье! Да мне ещё говорили, что Принцессу какая-то каналья напоила за час до скачек, так как же ей брать забег? А так на неё всегда выдача вполне приличная!

– Я вам, Владимир Антоныч, дело говорю - ставьте на Ареса…

– Воля твоя, не буду! Не может же он выигрывать седьмой забег подряд?!

Вот помяни моё слово, Арес - не настоящий англичанин, а полукровка с кабардой, и когда-нибудь это выяснится с большим скандалом!

– Ну, и как знаете. Ваши деньги на ветер. - зевнул Митро, такой же страстный игрок на тотализаторе, как и сам Толчанинов. И армейский капитан, и цыган не пропускали ни одних скачек, были лично знакомы с жокеями, знали все ипподромные секреты и могли часами спорить о скаковых достоинствах той или иной лошади. Правда, это не мешало Толчанинову раз за разом спускать деньги "под хвост" очередному фавориту. Митро тоже выигрывал редко, но надежды не терял, а в ответ на насмешки цыган бодро говорил: "Ничего, это всегда так бывает! Сначала проигрываешь, а потом раз - и всю выдачу возьмёшь! Бывали случаи!" Митро и Толчанинов с незапамятных времён были знакомы и даже дружны. Дружба эта началась ещё во время ухаживания молодого тогда капитана за Таней Конаковой, приходившейся Митро двоюродной племянницей, и получила неожиданное продолжение, когда Митро забрали в армию и он оказался на кавказской границе, в роте Толчанинова. Капитан немедленно определил цыгана-земляка в свои денщики, специально для Митро раздобыли гитару, и вскоре по вечерам чуть ли не весь полк сидел на квартире Толчанинова, с восторгом слушая цыганские романсы, а поскольку там было тесновато для всех господ офицеров, то Митро вместе с гитарой регулярно приглашался в офицерское собрание. Словом, все четыре года службы были для Митро весьма необременительны и мало чем отличались от его московских забот.

– Кстати, Митро, окажи услугу. - Толчанинов поставил стакан на стол. – Ганаев сказал, что у купца Рахимова захромал этот, как его…

– Янычар?

– Он самый. А Рахимов рассчитывал выпустить его в это воскресенье, там уже вложены немалые деньги… Может, заглянешь, посмотришь? Я знаю, вы лечите такие вещи.

– Лечить-то лечим, да мало ли там что… - притворно нахмурился Митро. – Ну, только заради вас схожу гляну. Это же на Татарской? Где залило всё?

– Ну-у, проплывешь как-нибудь…

– Вот режете вы меня всегда без ножа, Владимир Антоныч! - Митро одним духом допил остывший чай и поднялся из-за стола. - Спасибо, Даная Тихоновна… Февронья, тебе - особое благодарствие. Смотри только, мальчишку не привадь, а то будет бегать кажин день, и жена не занадобится…

– Эту осторожность мы всегда блюдём. - серьёзно сказала Февронья. - Вам бы и самим жениться надобно, Дмитрий Трофимыч, а то нехорошо, такой человек обстоятельный…

– Ну, тебя мне не хватало! - невесело хмыкнул Митро. - Мало матери… Всё, бывайте здоровы! Владимир Антоныч, я к вам ввечеру зайду, обскажу про Янычара.

Он подхватил со спинки стула потрёпанный картуз, пригладил ладонью лохматые волосы и вышел.

На улице, на берегу обширнейшей лужи, почти сплошь закрытой облетевшими со старой ветлы жёлтыми листьями, сидел Кузьма и с упоением дразнил старого гуся, собравшегося искупаться. Крякающий гарем гусака уже копошился в середине лужи, разбрызгивая коричневую воду и отлавливая червей, а его предводитель шипел и вытягивал шею, стараясь достать прутик, которым помахивал перед его клювом Кузьма.

– Оставь животную! - строго сказал Митро, и Кузьма, уронив прутик в воду, вскочил. - Иди домой, дух нечистый, спи, а то вечером как раз в ресторане захрапишь. Будет нам с тобой от Яков Васильича на орехи!

– Не, я спать не хочу. - заявил Кузьма. Помедлив, осторожно сказал, - Я с тобой пойду, Трофимыч, ладно?

– Да на что ты мне сдался?! Я по делу, в Замоскворечье, там залило всё по окна… Самому не в охоту, так тебя ещё волочить…

– Чего меня волочить, сам пойду! Ну, Трофи-и-имыч…

– Ой, замолкни, Христа ради, башка трещит… Идём, только молчи.

Кузьма просиял улыбкой и кинулся вдогонку.