Доржи, сын Банзара

Доржи проснулся уже утром. Братьев нет. На дворе начинается еле уловимая, гудящая музыка знойного летнего дня. Утихают назойливые песни комаров, солидно, басовито запевают пчелы.

Вскоре прибегает Саша, ребята опять затевают игры.

РУССКИЕ СЛОВА

Отец не заметил старого корня и сломал косу. Что делать? У кого найдешь лишнюю косу? Может, Степан поможет? Доржи увязался за отцом.

Мальчик с трудом узнал старый домик родственницы Еши. Раньше здесь на крыше росли полынь, крапива и все сорные травы, какие есть в окрестностях Ичетуя. Сейчас на домике новая крыша, стены побелены. Кажется, что солнце во дворе у. Степана приветливее, чем у соседей, — так все блестит кругом. Домик поглядывает на улицу светлыми окошками. Рядом новый сарай, кузница. Вокруг дома — высокий забор из прутьев, из прутьев же загородка для коз и козлят…

Доржи заглянул в огород. Как интересно! На толстых палках висят большие листья, с рукавицу взрослого человека. На каждой из палок набекрень надеты тяжелые золотистые шапки.

— Что это? — шепотом спросил Доржи у отца.

— Подсолнечник.

Они зашли в дом. Степан что-то мастерил. Он отложил работу, подвинул гостям табуретки. Сидеть на табуретке Доржи не нравится — высоко, гораздо удобнее на кошме. Степан повертел в руках сломанную косу и что-то сказал Банзару.

— Ты пока побудь с Сашей, а мы пойдем в кузницу, — сказал Банзар сыну.

Саша взял со стола растрепанный толстый букварь. На стенах развешаны картинки. На одной изображен пожар, среди дыма стоит человек с горбатым носом, в белых узких штанах, в большой шапке, похожей на войлочную шапку Эрдэмтэ. На других картинках нарисованы люди на конях, они стреляют друг в друга, рубятся шашками, такими же, как у отца. Саша стал ему объяснять, что там нарисовано, но Доржи не понял.

В комнату вошла тетя Алена — мать Саши. Она босая, ноги у нее белые и большие. Руки сильные, похожие на руки мужчины. На голове — цветастый платок, через плечо опускается светлая коса с голубой лентой. Платье у нее из красного, тоже цветастого материала. В улусе соседки не носят халаты красного цвета, надеть такой халат — большой грех. А она, видно, смелая, не боится богов.

Мать Саши внесла большой, пузатый блестящий кувшин. Она поставила кувшин около печки, сняла две звонкие крышки, налила в него воду. Затем она опустила в кувшин горячие угли из печки. Доржи удивился. Он ожидал, что вода зашипит и угли погаснут, но сквозь маленькие дырочки виднелись яркие угольки. Вскоре вода стала кипеть, выбрасывая струи пара… Не волшебный ли это кувшин? Не шаманка ли тетя Алена? Кувшин все сильнее сердился на то, что в него налили воду и положили огонь. Он пыхтел и шумел, кажется, был готов убежать.

Степан и Банзар вернулись в дом.

— Папа, что это такое? — Доржи показал на кувшин.

— Самовар.

— Са-мо-вар… — неуверенно повторил Доржи.

Он разглядел в углу избы еще какую-то диковину, потихоньку спросил отца:

— А это что?

— Станочек. На нем разные вещи из дерева вытачивают.

За столом тетя Алена угостила их свежими огурцами, супом с капустой, морковью и луком, ноздреватым белым хлебом. Потом принесла жареной рыбы. Но вкусней всего был чай, забеленный козьим молоком, чай, из самовара. Мать ни разу не поила его таким вкусным чаем.

— Ты что так много пьешь? Хватит… — отец дернул Доржи за рукав.

Если бы не отец, Доржи пил бы еще и еще. Пусть без молока, без чая, пусть только воду — обжигающую, горячую, которая тонкими струйками бежит из золотистого носика.

Дядя Степан с отцом о чем-то разговаривают. Доржи обидно, что он не понимает.

А говорили они вот о чем. Отец спросил Степана, как сделать полозья для саней. Потом зашел разговор про огород и про коз.

— Отчего ваши козы дают так много молока? Много сена едят?

— Одно сено — плохой корм для коз, — сказал. Степан Тимофеевич. — Капустные листья, картошку даем. Ведь и человеку одним хлебом не прожить.

— Наши буряты добрых двести пятьдесят дней в году не видят ничего, кроме арсы, — вздохнул Банзар. — Хорошо бы всегда иметь хлеб.

Все вышли во двор. Алена показывает гостям огород. Кажется, самая лучшая мастерица-бурятка развернула перед ними свое шитье, щедро расцвеченное яркими нитками. Глаза у Доржи разбежались. Здесь цветы, каких и во сне не увидишь, каких нет в Ичетуе, нет у подножья Сарабды и Баян-Зурхэна. Над цветами летают тяжелые пчелы. Огурцы, как маленькие живые зверьки, прячутся под густыми листьями с желтыми цветами. Их не сразу найдешь! Саша выдернул что-то белое, остроконечное, с рыжими усами. Вычистил ножиком и протянул Доржи… Тот откусил и сразу же выплюнул, как шаман Сандан, когда взял в рот кусок мыла. Все засмеялись. Доржи покраснел. Хорошо смеяться над другими; обидно, когда смеются над тобой.

Во дворе Доржи впервые увидел поросенка. Интересный зверь, — не теленок, не ягненок… О свиньях Доржи слышал и раньше — о них даже в загадках и пословицах упоминается, — а вот видеть не приходилось: улусники не разводят свиней.