Доспехи Крестоносца

Бризнер ринулся к дому, не замечая, как кожа начинает гореть и пузыриться. Разве он мог думать о себе, когда сестра находилась в опасности? Огонь не дал ему попасть внутрь. Выросшая стена из огня отбросила мальчика назад. И ему оставалось лишь проклинать свое бессилие, глядя, как родной дом исчезает прямо на глазах. Прошло не больше мгновения, как разом обрушились стены. Бывший дом превратился в маленький тлеющий костер.

Гудящая голова налилась свинцом. Все вокруг смешалось, горькие слезы смыли четкость красок. И без сил упав в холодный снег, Бризнер находясь на грани потери сознания, повторял одно и то же имя.

- Налика. Налика...

Сверху сквозь ресницы виднелось серое небо. Холодное и отстраненное. Чужое. Там, на небесах не было дела до горя людей.

На лицо упали хлопья снега. Отчего-то не холодного, а теплого. Сил поднять руку и вытереть с лица нетающие хлопья не оставалось. Бризнер лишь смотрел как с небес, кружась, продолжал падать, засыпая все вокруг черный пепел.

Пробуждение как всегда оказалось стремительным. Мгновение назад мужчину окружало пламя, и падал пепел, как вдруг вместо всего этого пред глазами предстали серые стены кельи, да низкий дощатый потолок.

Судорожно дыша, Бризнер почувствовал, как тело пронизывает сильная дрожь. Монах поднялся, вытирая холодный пот со лба. Дрожащими руками взял кувшин с водой и принялся жадно пить холодную воду. Не полегчало. В воспоминаниях до сих пор плясали отблески пожара, а в ушах слышался гул от рушащихся стен дома.

Держась за стену, Бризнер покинул комнатку. Сейчас может помочь лишь свежий воздух.

На улице простиралась ночь. До рассвета оставалось чуть более часа, но именно этот час тянулся дольше других, собрав в себе весь мрак ночи и ту безнадегу, которую она несла с собой. Даже звезды, россыпью разброшенные на небосклоне лишь слабо сияли. Их серебро отливалось тусклым холодным светом, заставлявшим наполняться сердце мучительной тоской. В такие минуты казалось будто тем, кто царствует наверху нет никакого дела до своих детей. Что, если они также равнодушно наблюдают, как и звезды за людьми и не желают помочь нуждающимся? Что если молитвы не трогают их сердца? Почему молчат, оставаясь безучастными?

Небеса не дали ответов. Звезды по-прежнему продолжали мерно мерцать, излучая холодное безразличие.

В крошечном помещении церкви никого не было. Слишком рано для утренней молитвы. Большинство братьев еще спят. Именно поэтому Бризнер пришел в церковь. Мужчина хотел побыть наедине. Помолиться, окруженный образами могучих богов, в надежде, что они все же снизойдут и ответят на зов.

Пройдя ряд пустых скамей, монах приблизился к алтарям. Поочередно зажег оплывшие свечи. Вместе с колеблющимся пламенем десятка свечей помещение наполнилось жизнью. Бризнер встал на колени и, глядя перед собой, но ничего не замечая, принялся шептать молитву. Поначалу тихие слова становились все громче, настойчивее и увереннее.

Бризнер не услышал, как открылась входная дверь, и в помещение вошел епископ Реми. Старый священнослужитель, молча, опустил на голову Бризнера руку, и, опустившись на колени, тоже затянул молитву.

Два голоса, хриплый и звонкий сплелись воедино. Дрожало пламя свечей, пахло расплавленным воском и благовониями. Молитва продолжалась долго. Стены в углах церкви вытянулись, стали неровными. Свечи оплыли, а в высоких цветных витражах окон, изображающих фигуры богов, заиграли первые лучи восходящего солнца. Вместе с появлением солнечных лучей помещение церкви насытилось яркими красками. Цветные витражи преломили лучи, окрасив стены, потолок и пол радужными оттенками. С рассветом, казалось, ожили и сами боги, превратившись из пестрой неживой мозаики в сияющие ореолы. Ожили в руках Акатоша песочные часы, ставшие отсчитывать время до новой ночи. Завибрировал голубой воздух в витраже Кинарет, богини природы, а зеленый лес за ее хрупкими плечами пришел в движение. Заучилось хитрое лицо Зенитара, бога труда и коммерции и покровителя торговцев и купцов. А золотистые чаши весов в сжатой руке бога закачались, выйдя из равновесия. Пробудились ото сна и другие небесные владыки. Рассвет принес вместе с собой спасительную жизнь и движение.

Рассвет принес изменение и Бризнеру. Лицо расслабилось, пропала нервозность, а движения приобрели плавность. Монах вновь мог нормально дышать. А главное мыслить и жить. Хотя бы до наступления следующей ночи. Вот только больше он не сможет явиться сюда для молитвы. Сегодняшний день последний в июле, а значит, ему придется покинуть стены монастыря, ставшим приютом на долгие годы.

Епископ ощутил душевное беспокойство своего чада. Внимательно посмотрев Бризнеру в лицо, он тихо спросил:

- Кошмары так и продолжают изводить тебя каждую ночь?

- Да святой отец, но я не ропщу. Видно сами Девять желают испытать меня.

- Ты усердно молишься, брат Бризнер. И я знаю, твоя вера крепка. Но пока в твой душе имеются сомнения покоя тебе не обрести. Возможно, ты прав, и кошмар часть испытания богов. А может дело в самом тебе. Не нужно считать себя повинным.