Достоевский во Франции. Защита и прославление русского гения, 1942–2021

Появление во Франции словаря «Достоевский»[316]

, подготовленного к двухсотлетию русского писателя единоличными стараниями выдающегося французского слависта, почетного профессора Университета Кан-Нормандия Мишеля Никё, представляется знаменательным событием в нескольких отношениях. Во-первых, это блистательный триумф самого ученого-энциклопедиста, которого, к счастью, не нужно представлять филологам — специалистам по русской литературе XIX–XX веков, отлично знакомым с трудами неутомимого исследователя, посвященными А. С Пушкину, Н. В. Гоголю, В. В. Крестовскому, А. К. Толстому, А. М. Горькому, А. И. Куприну, А. А. Блоку, С. А. Есенину и другим авторам этой великой эпохи. Вдумчивый и взыскательный переводчик классических и неклассических текстов русской словесности, среди которых «Арап Петра Великого» Пушкина, «Исповедь» Горького, «Конь бледный» Савинкова и целый ряд других памятников российской книжной культуры, которые вышли в свет на французском языке с обстоятельными научными комментариями, Никё известен также магистральными историко-литературными трудами по проблемам российской идентичности, национальности, религиозности. Среди новейших трудов — монументальные «Виды России на Запад: антология русской мысли от Карамзина до Путина». И вот — в юбилейному году Достоевского — появляется истинная жемчужина новейшей французской славистики: «Достоевский: Словарь».

Появление этого словаря не есть лишь личный триумф почетного профессора Университета Кан-Нормандия. Эта книга — своего рода «Ода к радости» всей современной французской русистики, поскольку в 118 статьях, составивших словарь, обстоятельно представлено актуальное состояние исследований по Достоевскому во Франции, от классических работ Ж. Мадоля, П. Паскаля, Р. Жирара, Д. Арбан, Л. Аллена, Ж. Катто, Ж.‐Л. Бакеса, М. Кадо, Ж. Нива, А. Безансона и до новейших публикаций молодых французских славистов, например В. Фейбуа или Н. Од. Однако если кто-то подумает, что «Словарь-Достоевский» построен исключительно на французских критических источниках, то, чтобы предупредить такого рода заблуждение, необходимо с самого начала указать на поистине энциклопедические притязания этой работы, где, помимо трудов упомянутых французских литературоведов, активно задействованы исследования российских, американских, итальянских и немецких ученых, включая новейшие публикации в серийных изданиях «Достоевский: Материалы и исследования» (начиная с 1974 года), «Dostoyevsky Studies» (начиная с 1980) и «Deutsche Dostojevskij-Gesellschaft» (начиная с 1992 года). Не будет большим преувеличением, если мы скажем, что, несмотря на довольно скромный объем, «Словарь-Достоевский» представляет собой актуальную сумму

новейшего достоевсковедения, которая, отнюдь не претендуя на абсолютную тотализацию науки о Достоевском за последние сто лет, заключает в себе настоящую кладовую эффективного культурно-научного инструментария, которая может быть полезна как для молодого французского универсанта, стоящего на пороге мира Достоевского, так и для опытного литературоведа, способного оценить поистине титанический труд профессора Никё.

Композиция словаря характеризуется классицистической стройностью или даже строгостью. Из 118 статей около 20 посвящено наиболее значительным сочинениям русского писателя, начиная от «Бедных людей» и заканчивая «Братьями Карамазовыми», хотя в этом корпусе привлекают внимание рубрики «Петербургские повести», к которым отнесены «Петербургские сновидения в стихах и прозе» и ряд текстов из «Дневника писателя», или «Юмористические повести», где, в частности, рассматриваются такие тексты, как объявление к альманаху «Зубоскал», «Роман в девяти письмах», «Чужая жена и муж под кроватью» и целый ряд других текстов с преобладающим комическим элементом. Приблизительно столько же статей отведено авторам, с которыми сам Достоевский связывал свое литературное воспитание (Бальзак, Гоголь, Гюго, Жорж Санд, Пушкин, Фурье…) или которые включали русского писателя в свой персональный пантеон (Жид, Камю, Кафка, Клодель, Ницше, Мальро, Шестов…). Примерно такое же количество критических очерков направлено на истолкование классических понятий поэтики, эстетики и этики Достоевского, включая такие темы, как «Библия», «Бог», «Виновность», «Дьявол», «Евреи», «Европа», «Женщина», «Зло», «Игра», «Католицизм» и т. п.; к ним примыкают статьи о ближайшем окружении писателя: «Родители Достоевского», «Марья Дмитриевна Исаева», «Суслова», «Анна Григорьевна Сниткина», «Ковалевская», «Победоносцев», «Толстой» «Тургенев» и т. п. Встречаются в словаре и менее классические для исследований о Достоевском персоналии и темы: маркиз де Сад и В. И. Ленин, «Бестиарий» и «Питание», «Закат» и «Мечта о жизни втроем». Даже этот далеко не полный перечень словарных статей дает наглядное представление о неистощимой изобретательности критического мышления, отличающей работу профессора Никё, а также об определенного рода французском флёре, которым подернуты научные построения авторитетного литературоведа.