Достояние павших

– Брось, – не унималась Дина. – Нужно научиться спать с открытыми глазами, и Бейд будет тебе не страшен. И вот еще что мне всегда было интересно, за чьи денежки все это угощение? Ты только прикинь – восемь наставников, восемь стражников, восемь работников, еще и поваров будут нанимать, вон и Тид приплелся за своей порцией, да еще шестнадцать учеников! И всех накормить, а некоторым еще и жалованье заплатить! Откуда это все? Кто этот благотворитель? Неужели какой-нибудь король?

– А об этом ты можешь спросить у Синая, – подмигнула Гаоте Йора. – На этом его – «Счет, учет, торговля, мена». Как раз через три дня и сразу после обеда. Не считая поучений Бейда – самый занудный предмет из всех.

– А мне нравится, – закатила глаза Дина. – Будь Синай помоложе…

– Лет на пятьдесят, – буркнула Гаота, и эта ее фраза неожиданно заставила расхохотаться всех троих.

– Ну вот, – отдышалась Йора. – Теперь Гаота опять стала походить на нашу дорогую Гаоту. Мне, кстати, другое интересно – куда девается все это?

– Что это? – не поняла Гаота.

– Ну это! – топнула ногой Йора, неопределенно размахивая руками. – Оно самое. Дер-р-р-рь-мо!

– Ой, – почти взвизгнула Дина. – Ты о чем?

– Ну вот же, – ткнула пальцем в сливное отверстие Йора. – И здесь, да и во всех уборных! Все ведь куда-то сливается? Из Козлиной пропасти этой гадостью не пахнет. Из Снежной пропасти – тоже. Куда оно утекает?

– А тебе зачем? – прыснула Дина.

– Ты не понимаешь, – замотала головой Йора, прихватывая полотенцем чисто вымытую тарелку. – Это может быть одним из тайных ходов! Это подсказка!

– Кстати! – оживилась Гаота. – А ведь именно так и есть! Если эти трубы где-то становятся достаточно широки…

– Так! – рубанула ладонью Дина. – Вы этого не говорили, я этого не слышала! Лучше я сама описаюсь, когда тот же Роут или Деора вдруг станут перекидываться, чем полезу в эти… трубы, которые где-то становятся достаточно широки!

– Может так оказаться, – Гаота с трудом сдержала улыбку, – что если мы туда не полезем, то оттуда может вылезти что-то страшное.

– Страшное? – побледнела Дина. – Ну что же… тогда полезу. Эй!

Дальше сдерживаться было невозможно, и вскоре все трое вновь закатывались в хохоте.

Точно через два часа после того, как Сиона отпустила девчонок с кухни, предварительно пересчитав вымытые ими тарелки, успев поваляться на постелях, погладить кота, продумать план дальнейших поисков тайных подземных ходов, троица поднималась по пустынной северной лестнице в класс Гантанаса. Гаота шагала по ступеням и думала о том, что даже и в учебные дни эти коридоры и лестницы кажутся пустыми, потому как мало шестнадцати разновозрастных сорванцов, чтобы их заполнить. Но если и в самом деле через год сюда придут новые ученики, а еще через год еще – то Приют Окаянных действительно оживет. Для нее он во всяком случае почти стал родным домом. Или уже стал? Есть ли где-то еще в Ардане кто-то, кого она бы могла назвать родным человеком? Ну кто-то, кроме Юайса, спасшего ей жизнь? Кроме Пайсины, которую ей, как Брайдема, пришлось исцелить от гнусной пакости, принесенной извне крепости? Кроме Хилы и Гантанаса, проявивших к ней сострадание, когда она была чуть жива? Кроме того же Брайдема, и двух ее прекрасных подружек – Дины и Йоры, внутри которых жила та же боль, что и жила в ней же? Есть ли кто-то еще? Ну, разве только что спутники Юайса в том давнем походе – Колин и Глума. А что если то, что она почувствовала в Тисе, сродни тому, что она вытащила из Пайсины и помогла вытащить из Брайдема? Получается, что Гантанас снова рассчитывает на нее? А сможет ли она помочь?

Они хотели вежливо постучать в высокую дверь костяшками пальцев, но получилось так, что дружно заколотили в нее кулаками, испугались и робко толкнули створки, после чего вошли внутрь. В классе Гантанаса, как и во всех других классах, тоже были довольно высокие потолки, хотя и раза в два или три раза ниже, чем в трапезной. И мест за тяжелыми столами было куда больше, чем всех учеников во всем Приюте Окаянных, но не было самого Гантанаса. Потрескивали угли в камине. Возле корзины с углем стоял веник и лежал совок. На узких окнах-бойницах висели тяжелые черные шторы – ни одна искра света не должна была свидетельствовать о жизни в Приюте Окаянных в ночном сумраке. На полках стояли тростниковые коробки со свитками и лежали тяжелые фолианты, переплетенные в свиную кожу. Тут же высилась стопка фионской бумаги и чистые свитки мисканского папируса, склянки с чернилами, палочки графита, перья и деревянные писала, бронзовые стилусы, мел, восковые дощечки, но Гантанаса не было. Хотя, за дверью его кабинета как будто шел разговор. Кто там?

Приоткрытая дверь шевельнулась, и из-за нее к радости Гаоты выглянул Юайс:

– А? Неразлучные уже здесь? Тогда заходите. Мы вас уже ждем!

– Мы? – фыркнула Дина, и троица двинулась в святая святых – личный кабинет Гантанаса.