Достояние павших

– Ну… – рассмеялся Гантанас, – во-первых, вы все всего боялись поначалу. Ну, да, Джор боится сильнее, чем вы, но думаю, что это пройдет. Во вторых, мысли он читает не всегда, и не все мысли. К тому же, как меня уверил наставник Гран, он обучил вас простеньким заклинаниям для защиты от чтения мыслей, и теперь Джор вас беспокоить не должен. В-третьих же, Тис сказал, что его это не беспокоит. И, наконец, мне отчего-то кажется, что они помогут друг другу.

– Кто он – этот Тис? – спросила Гаота.

– Он… – Гантанас закрыл глаза, помолчал и, наконец, произнес. – Он сын внучки моего близкого друга. Сын девушки, которая пропала в тот год, когда мы начали расчищать Стебли. Она могла стать одной из наставниц в этой крепости. Я очень рассчитывал на нее. Думаю, ее семью перебили, пытаясь ее похитить. Таким образом, Тис – последний из этого рода. Он часть великой тайны, о которой и сам может не знать. Или часть чьего-то замысла, но это не имеет никакого значения. Однажды мы поговорим об этом, но кто бы из вас ни являлся частью любого замысла, он, прежде всего, ребенок, И вот еще, что вам стоит узнать. Его история сопровождается такими же потерями, как и ваши. Он пришел сюда, вырвавшись из тех же объятий, из которых вырвались вы. И эти трое, что были недавно с той стороны пропасти, часть этих объятий. И он ваш ровесник. Кстати, – Гантанас посмотрел на Гаоту. – Вы родились с ним в один день. В первый день третьего месяца весны.

– Ну и что? – пожала плечами Дина. – А я родилась во второй день третьего месяца весны.

– А я в третий! – выпрямилась Йора.

– Отлично, – кивнул Гантанас. – А Джор родился в последний день второго месяца весны. Он старше вас всех.

– На один день, – заметила Гаота.

– На два, – не согласилась Дина.

– На три, – вздохнула Йора.

– Ветеран, – согласился Гантанас, заставив всех троих снова прыснуть от смеха.

– А что Тис делает в лекарской? – спросила Гаота.

– Отдыхает, – ответил Гантанас. – Он не отдыхал много лет. Да и придя в крепость, он словно преодолел что-то. Это как мгновенная слабость. К тому же ему требуется время, чтобы стать самим собой. К примеру, он чуть ли не полгода был девочкой.

– Девочкой? – охнули все трое.

– Ну, не совсем, – улыбнулся Гантанас. – Но внешне отличить было невозможно. Синай его видел. А более зоркого взгляда, чем у Синая, я не знаю. Надеюсь, вы понимаете, что я вам доверил большой секрет?

Глава четырнадцатая. Знакомство

В тот самый миг, когда губы Тиса словно против его воли вымолвили – «Ее убили», он не сломался, хотя и заплакал. Когда в Дрохайте Алаин смотрела на него не с ненавистью, а с холодным смертельным безразличием, пытаясь понять, отчего какая-то нищая рыжая девчонка без крохи колдовских способностей разыскивает человека по имени Гантанас или же речь идет о совпадении, он тоже заплакал, но по другой причине. Тогда он должен был спрятать сразу два чувства: радость что, наконец-то, он впервые нащупал след того, о ком говорила ему и мать, и Дилис, и тот странный человек, одаривший его удивительным амулетом, и изнуряющую жажду, испепеляющее желание убить эту женщину с голубыми глазами, как он еще раньше хотел убить того веселого воина, что назвался Дейком и заходил в трактир, чтобы со скучающим видом процедить взглядом посетителей. Тем более, что он видел торчащую из ножен на ее поясе рукоять меча, когда-то принадлежащего его матери.

Тис не мог сделать ни того, ни другого. Ни радоваться, ни убить. После того, что он сделал с нюхачом, что произошло в каком-то тумане, хотя он и готовился к такому исходу задолго до того, как почувствовал за собой слежку, он сам едва не умер и не думал, что снова сможет кого-то убить. И он не смог бы убить Алаин, даже если бы решился на это, потому как чувствовал, что она способна раздавить его как назойливую букашку. Способна и готова к этому. Руку на рукоять меча его матери она во всяком случае положила. Руку убийцы. И он заплакал от бессилия, что сошло за обычные девичьи слезы.

В этот раз все было по-другому. И дело не в том, что под его ногами как будто исчезла почва. Нет. Дело в том, что впервые за шесть прошедших лет он принял это. Впервые он ясно осознал, что ни матери, ни отца больше не будет никогда. И как только он это принял, перед его глазами мгновенно пролетела та схватка на Бейнской заветри. Тени, которые он отгонял от себя, обратились в ясные образы.