Дотянуться до солнца

— Да. Все четыре года она не проявляла никакой агрессии и не пыталась выбраться, но, когда узнала, что через несколько месяцев новый кандидат приступит к тренировкам, внезапно усилила свои. Она занималась практически двадцать четыре часа в сутки…

Единорог метнул один из своих ножей в стену. Тот со звоном отскочил и упал на пол.

— Ты хочешь что-то спросить?

— Я не понимаю. Ей только исполнилось четыре, когда она напала с ножом на человека, тогда, сколько ей было, когда она сутками тренировалась, словно наемник, которому снесло крышу от жажды убийства?

Абиссинец нахмурился, но голос не выдал его чувств:

— На тот момент, ей исполнись семь. Это трудно для восприятия, но Кирин, думаю, понимает, о чем я говорю. Если ты ничего не забываешь, то идешь вперед, не задерживаясь на повторении. Ты можешь только развиваться, иначе твоя жизнь просто не имеет смысла. Они были словно чистый лист, и им не повезло. Согласен, в их головы вложили изначально неправильный материал, но… но их память — не записывающее устройство, а они — не роботы. Я не хочу, чтобы вы видели в них монстров. Феникс пошла по неверному пути. Как и Далматинец, она сбилась с пути, но тогда виновата в этом была не она. Сейчас же ситуация другая, девочка выросла, значит, отдает полный отчет о своих действиях. Ее попытка убить Элис для меня не имеет никаких оправданий.

Максим прекрасно понимал, о чем он. В свои восемнадцать он мог и знал столько, что с лихвой хватило бы на несколько тысяч человек со средней продолжительностью жизни лет в шестьдесят. Он промолчал, но Абиссинец был не прав только в одном: даже в четыре кандидат отдает себе отчет в своих действиях, прекрасно осознавая их последствия.

— В семь она вырубала столько же человек, сколько ты в восемь.

— Но мы ведь там уже жили, почему мы не помним?

— Ты находился в изоляции до четырех лет. А Элис не сталкивалась с ней, потому что Феникс тоже находилась на тот момент в изоляции… После инцидента ее постоянно контролировали.

— А тот мальчик? Ты так и не сказал, что с ним случилось.

— Он покончил жизнь самоубийством. Не знаю причины, но, возможно, просто не выдержал ее давления. Предполагаю, что она тренировалась на нем, и не только физически.

Абиссинец с сожалением посмотрел на Алису и опустил глаза. В его взгляде она не увидела сочувствия, только жалость. Ей пришла в голову мысль, что для нее, как для телохранителя, никакой надежды быть не может. Ее вера, по крайней мере, оказалась не такой, как у телохранителя Феникс, а, значит, это и есть ее единственный смысл жизни.

— Как это произошло?

Доктор вступил в разговор:

— Я осматривал его. Все свободное время они тратили на тренировки. Она не давала ему спокойно вздохнуть. Он не был кандидатом, возможно, поэтому и не выдержал.

— Я понял. Не нужно больше об этом. Абиссинец, ты сказал, что убил ее?

— Она попыталась сбежать или решила проверить нас, я не знаю, но ей удалось выбраться из комнаты. Мы и так жили в то время, как на пороховой бочке, а тут еще и посторонний на территории. Накануне того дня должна была закончиться твоя изоляция…

— Под посторонним ты подразумеваешь ее? Но за это ты не имел право стрелять в нее…

— Да, но я не знал, кто это. Камеры показали движение, я вышел проверить и увидел охранника, открывающего ворота. Он не реагировал на мои приказы и не отзывался. Потом я узнал, что это снова был гипноз. Она выскочила из-за кустов и начала стрелять в мою сторону…

— Я насчитал пять пуль…

— Это неважно. Я стрелял в ответ, не видя, кто передо мной. Если бы я знал… Она упала. Пуля попала в сердце. Конечно, Далматинец взбесился, когда все узнал. Если бы не Доктор, меня бы в тот день просто добили. И лишь благодаря тому, что Феникс нарушила приказ и вышла без разрешения, мне сохранили жизнь. Ну, и я являлся на тот момент главным координатором групп, отвечавших за тренировки и безопасность. Мне повезло, что от меня столько зависит. После восстановления меня отправили в отпуск… После исчезновения дочери я не пытался выяснять причины и мотивы, надеясь, что однажды ее вернут…

— Твоя дочь пропала? — Максим с недоверием обернулся к Алисе.

— Да, я влез туда, куда не следовало. Это полностью моя вина.

— Хорошо, что дальше?

— Не знаю. До недавнего времени я считал ее мертвой.

Максим посмотрел на Доктора.

— А вы?

— Я не доставал пулю из сердца, но она точно была мертва. По крайней мере, некоторое время…

— Некоторое время?

— Да. Далматинец всегда сам проводит эксперименты и операции. Не знаю как, но все делает сам. Персонал лишь готовит лабораторию и оборудование. Феникс поместили в закрытый бокс. Что он там делал с ней, неизвестно, но через месяц ее там уже не было. В один прекрасный день бокс открыли, а там никого. Сначала поползли разные слухи, но они быстро смолкли. Люди снова начали пропадать. Никто больше не болтал, боясь попасть в немилость. Выйти с территории можно было только по специальному распоряжению Далматинца. И, самое смешное, никто выходить не желал. Вышедшие в первые дни после ее смерти так больше и не вернулись. Да, в принципе, какая сейчас разница?

Самуил закричал: