Дотянуться до солнца

Влад стремительно подбежал к ней и обхватил сзади руками:

— Он не простит тебе… Зачем? Остановись, пока не поздно. Ты, правда, не понимаешь? Далматинец не отпустит тебя. Я знаю, ты не хочешь этого.

— Отпусти! Это лишь твои догадки.

— Ты знаешь, я никогда не говорю того, в чем не уверен.

— Я ненавижу его, но должна защищать, несмотря ни на что. Это приказ!

Она не верила ему? Поэтому он больше не нужен ей в этой борьбе?

— Нет, ты и он больше не связаны. Прошло пять лет, и он поклялся убить тебя. Убей его сама…

— Наш отец не допустит…

Влад отшатнулся от нее, не веря своим ушам. Этот спектакль зашел слишком далеко.

— Ты! Какой он нам отец? Хватит нести чушь! Ты что, машина? Тебе все безразлично, да? Посмотри на себя! — Он схватил ее за подбородок и повернул лицо к солнечному свету, чтобы лучше разглядеть синяки. — Тебе это нравится?

«Прости…»

Приступ боли накрыл его внезапно, и Влад согнулся пополам, схватившись за голову. Ее глупость и недоверие сделали свое дело.

Алиса поспешила к выходу. Она бежала вниз по лестнице, слыша позади звуки ударов и ломающейся мебели. Ее брат больше не контролировал себя.

Сев в машину, девушка набрала номер.

— У Дракона снова приступ. Забери его… И передай отцу, все остается, как и прежде… Я найду его. Нет… Я занимаюсь этим.

«Он знает… Что ж… Расскажет ли он Далматинцу о своих подозрениях? Теперь все зависит от его слов…»

Она разъедала все его существо. И он так устал от этого.

«Когда же это кончится?»

Максим снова чувствовал боль. И сейчас болела не только голова, а, казалось, что даже воздух пропитан этой разъедающей и тянущей болью.

— Ммм…

Попытка пошевелить пальцами заставила его тело содрогнуться от новой волны, прошедшей через все тело.

«Почему так больно?»

Он чувствовал, что лежит на кровати, но это была не его комната. Тишина жутко давила и нервировала. И только за соседней дверью капавшая из крана вода позволяла на доли секунды отвлекаться.

«Где я? Где Элис и Дракон? Что произошло?»

Парень решил не открывать глаза, пытаясь хотя бы примерно предположить свое местонахождение. Это тоже немного помогало приглушить боль. Страшно хотелось повернуться на бок, но Максим не двигался. Если за ним наблюдают, то нельзя дать им понять, что он очнулся. Сначала нужно оценить всю серьезность своего положения. Прежде, чем его накажут.

«…накажут… Что с Катей? С Михалычем?»

Эта мысль заставила его неосознанно дернуться.

«Что же я наделал? С ней все в порядке?»

Максим резко расслабился. Щелкнул дверной замок. В комнату вошли трое. Незаметно парень напряг мышцы, улавливая каждое движение вошедших. Нужно было быть готовым ко всему.

Первый голос звучал взволнованно:

— Где ты был?!

— Давай не здесь. Он не просыпался?

Максим чувствовал на себе чужие взгляды.

— Нет. Но рефлексы восстанавливаются. Он двигал пальцами. — Третий голос не выражал вообще никаких эмоций.

«Значит, и правда, наблюдают? Меня похитили?»

Судя по интонации, второй улыбнулся:

— Хорошо. Значит, скоро.

Первый снова взволнованно спросил:

— Где ты все-таки был?

— Самуил, я же сказал позже. Идем.

Дверь закрылась. В комнате воцарилась тишина.

«Что? Я знаю этот голос… Капитан? Я знаю его…»

Он подумал об Алисе, и тут же в мыслях всплыло лицо мужчины, тренировавшего их в детстве.

«Что все это значит?»

Картинки прошлого, которые Максим оставлял на потом, всплывали в голове одна за другой.

«Кто я на самом деле? Неужели это настоящий я? Почему ты снова соврала мне?»

Он вдруг вспомнил вечер, когда Алиса заявилась к нему домой. В тот вечер бабуля до поздней ночи рассказывала ему о родителях и детстве…

«О детстве… Родители? Какие к черту родители?! Ты не понимала, что я могу все вспомнить? Не знала, что они вернутся? За что ты так со мной? Почему?»

Его обожаемая бабуля оказалась совсем не тем человеком, какой он представлял ее последние пять лет. Эта женщина без зазрения совести врала ему.

«Даже когда я просил, ты не могла сказать?»

Понимал, что не могла, но все равно чувствовал себя преданным.

«Даже после того, как Элис пришла к тебе, ты продолжала рассказывать мне сказки о счастливом детстве… Почему? Таков был приказ? Оттягивала момент? Сдерживала меня? Надеялась, поможет? Я так жалок в ваших глазах? Или только в его?»