Дотянуться до звёзд

   Приказ вылетать был отдан в пять часов утра. Когда мне сказали, что речь идет о высадке, я думал, что они говорили о какой-нибудь яхте или другом более крупном судне, которое высаживало людей на берег. Я и отдаленно представить себе не мог, какое зрелище ожидает меня в заливе Кочинос и на Плайя-Хирон. В момент вылета у нас было только три действующих самолёта: два «Си Фьюри» и один плохо вооружённый B-26. Я вылетел первым как командир эскадрильи. За мной следовали Боурсак (Густаво Боурсак Мильяр) и Сильва (Луис Сильва Таблада), они подложили свинью Лагасу (чилийскому пилоту Жаку Лагасу). Через двадцать минут мы уже были над целью. (Приблизительно в 5.30 утра) Бросив первый взгляд с высоты шесть тысяч футов, я подумал, что все это сон или что перед моими глазами шел какой-то документальный фильм или фильм о Второй мировой войне. Я подумал, что вижу ремейк высадки в Нормандии, только в меньшем масштабе. Вблизи от берега Плайя-Хирон было по крайней мере семь – восемь крупных судов и неопределенное количество десантных катеров и лодок, и высадка была в полном разгаре. Я увидел, что огромное транспортное судно уже входило в залив Кочинос, за ним следовал военный фрегат <>.

   Я самостоятельно за считанные секунды принял решение и выбрал первую цель – судно, которое направлялось к Плайя-Ларга. По радио, шифром, я дал инструкции моим товарищам и первым бросился в атаку. С высоты пять-семь тысяч футов мы пикировали на «Хьюстон» – транспортное судно типа «Либерти» водоизмещением восемь тысяч тонн, набитое войсками и военным снаряжением, оно стало нашей целью. С высоты тысяча пятьсот футов я прицелился и выпустил в него свои четыре ракеты. Со мной происходило что-то странное. Мне казалось, что я точно в тумане. Только считанные разы я вел учебную стрельбу в воздухе и не знал, что такое война.

   Мы были уже обнаружены врагом, и по нам открыли просто сумасшедший противовоздушный огонь. Десятки батарей – пулеметы и орудия – изрыгали по нам огонь снизу. Это было впечатляющее зрелище – видеть пространство, освещенное трассирующими пулями и взрывом снарядов.

   Могу заверить вас, что то, что мы пытались сделать, напоминало действия японских летчиков-камикадзе.

   Я привел механизм в действие, чтобы выпустить ракеты, и следил взглядом, в каком направлении они летели. Признаюсь, для меня было сюрпризом увидеть, как они попали в корму «Хьюстона». Корабль задымился, и я убедился, что его рулевой в срочном маневре направляет его к берегу, чтобы посадить на мель. Боурсак и Сильва также выпустили ракеты по «Хьюстону» и явно попали в него. Эскортирующий его военный фрегат понял, что судно пропало, так как оно уже заполнялось водой, и начал двигаться зигзагами, развернулся и направился ко входу в залив, чтобы присоединиться к флотилии, находившейся напротив Плайя-Хирон.

   Я сделал ещё два круга над целью, выпустив весь запас пуль моих пулеметов. Затем вернулся на базу.»

   Уцелевший во время этой атаки рулевой с «Хьюстона» позднее рассказал: «Утром 17 апреля мы уже выгрузили 2-й батальон и начали выгрузку 5-го. Тут над бухтой появились три самолёта. Мы не обратили на них внимания – над бухтой кружилось много самолётов, но они были нашими. Нам вообще сказали, что у Кубы нет авиации. И тут один самолёт из этой тройки – маленький одномоторный истребитель, снизился и пошёл на корабль. С палубы по нему открыли огонь зенитные автоматы, но он не отвернул и выпустил в нас 4 ракеты. Две из них попали в борт около кормы. На палубе начался пожар, через пробоины в трюм стала поступать вода…»

   Атакованный «Хьюстон» начал погружаться, и выбросился на мелководье. Остальные корабли интервентов в залив не входили, они толклись возле Плайя-Хирон к востоку от устья залива

   Труднее всего нашим советникам оказалось уговорить кубинцев, в том числе – и Фиделя с Раулем, нанести скоординированный удар, одновременно с воздуха, суши и моря. Кубинцы из команд ракетных катеров и в расчёте берегового ракетного комплекса на острове Хувентуд рвались в бой, требуя немедленно нанести удар. Только строжайший приказ Фиделя, которого Рокоссовскому всё-таки удалось убедить, удержал их от самовольной атаки.

   Три самолёта FAR вернулись на базу в Сан-Антонио, где к этому времени удалось подготовить ещё два. Каррерас, Боурзак и Сильва были окрылены успехом. Как рассказал сам Каррерас:

   «Когда я вышел с кабины, я был очень возбуждён. До определенной степени всё показалось мне таким легким – нажать кнопки и видеть, как корпус судна распадается, словно бумажный – что мне хотелось всем рассказать о происшедшем. Курбело вызвал меня в Управление операциями, и я доложил о своих действиях. Позже мне рассказывали, что они почти ничего не поняли из того, что я говорил вначале, так как я путал курсы и все время сбивался. Потом я немного успокоился и смог доложить более или менее прилично.

   Команданте Кастро был доволен. Первое судно мы посвятили ему.»