Дотянуться до звёзд

   – Тогда все они погибнут. Или попадут в плен к коммунистам, что не лучше. Кастро подтянул к плацдарму артиллерию и танки, они день и ночь бьют по районам высадки. Ещё несколько часов без поддержки с воздуха – и эти парни сдадутся.

   – Сэр, мы уже вмешались, – произнёс Даллес, вынув изо рта мундштук пустой трубки. – В самолётах, сбитых утром над Кубой, летали американцы.

   В Зале Кабинета повисло мрачное молчание. Президент ледяным взглядом смотрел на Даллеса и Биссела. Ему до смерти хотелось убить на месте этого седого усатого щёголя с его пижонской трубкой, и второго клинического идиота, его заместителя. Они только что подставили его перед всем миром и Организацией Объединённых Наций. Он с огромным трудом сдержался:

   – Почему?

   – Потому что кубинцы взбунтовались и отказались лететь.

   – Гм... То есть, им это нужно меньше, чем нам? – спросил Кеннеди.

   – Сэр... Люди устали. Не стоит обобщать и делать далеко идущие выводы. Мы должны помочь тем парням, в болоте. У Кастро нет серьёзной ПВО. Удар с воздуха поставит его на колени.

   – Господа... Вы понимаете, что я дал публичное обещание всему миру, что ни один американец не вмешается в дела Кубы? Вы, мистер Даллес, и мистер Биссел. Вы понимаете, что ваши действия нарушили слово Президента Соединённых Штатов?

   – Сэр, мы всего лишь передали ваш приказ, – промямлил Биссел. – Мы сделали только то, что в этой ситуации было абсолютно необходимо. Решение об отправке американских лётчиков принималось на месте, в Никарагуа...

   – Кто отвечает за операцию в целом? Вы? Не перекладывайте вину на исполнителей. Вы, своими распоряжениями, угробили три бомбардировщика с экипажами сегодня утром, и ещё минимум дюжину – в предыдущие двое суток. Мы ещё вернёмся к этому разговору... позже...

   – Сэр, этот вопрос может подождать, – вставил Банди. – Нам нужно решить, что делать дальше.

   – М-да... Есть сегодняшние фотоснимки с U-2?

   – Ещё нет, сэр...

   – Почему? Вчера в это время они уже были.

   – Самолёт ещё не вернулся, сэр.

   – Почему? С ним есть связь?

   – Нет, сэр, U-2 летают в режиме радиомолчания.

   – Сколько у него топлива?

   – Ещё на несколько часов, сэр.

   – Хорошо, подождём. Сделаем перерыв.

   В перерыве госсекретарь Дин Раск сообщил президенту:

   – Сэр, сегодня утром прилетел русский министр иностранных дел Громыко. Сейчас он в советском посольстве.

   – Зачем он прилетел?

   – Сейчас в Конго идут переговоры между фракциями, в ООН обсуждается конголезский кризис, там впервые наметилась возможность мирного урегулирования.

   – Гм... Хорошо, держите меня в курсе.

   Прошёл ещё час, и ещё, известий о приземлении U-2 по-прежнему не поступало. Раск уехал в Госдепартамент. Решено было собраться ещё раз вечером.

   В последний день операции 2-й батальон бригады 2506 находился к западу от Плайя-Хирон, сражаясь против «милисианос». Занимаемый им район постепенно сокращался. Из протокола допроса рядового Марио Абриля:

   «Мы находились там до часу дня. В это время командир батальона Эрнеидо Олива сказал нам, что дела наши плохи и что мы не добились ничего и не получили никакой поддержки от американцев. Мы видели их корабли, а помощи от них не было. Он предложил нам попытаться укрыться в горах. Он сказал также, что сам собирается поступить так, чтобы сражаться до тех пор, пока мы сможем что-нибудь сделать. И мы отправились в горы. На Плайя-Хирон я набрал воды и с двумя своими друзьями стал пробираться в лес.

   Это было около четырёх часов дня. Чувствовал я себя очень плохо. Я пошёл в сторону Сьенфуэгос. У меня там были друзья, и я думал, что если доберусь туда, то буду спасён».

   Вторжение бесславно закончилось. К 17 часам 30 минутам войска Кастро уже прочесывали район Плайя-Хирон. В это же время кипящие от возмущения члены «Кубинского революционного совета», выпущенные из казармы в Опа-Локка, тайно встретились с Кеннеди в Белом доме. Их встреча с президентом оказалось для него нелегкой. Кубинцы задавали очень неудобные вопросы. Кеннеди чувствовал себя виноватым в неудаче вторжения, он был подавлен и деморализован.

   В Нью-Йорке Лем Джонс опубликовал ещё два бюллетеня, продиктованные ЦРУ. В последнем из них с сожалением отмечалось: