Дождь в полынной пустоши. Книга 2 (СИ)

- Зря с тобой время убил, - добро хлебнул из кружки канальщика и смачно сплюнул вино обратно. — Или у тебя другие соображения есть? Поделись, если что.

Из шинка унгриец, окружным путем, отправился в Серебряный дворец. Совет назначили на вечер. И до того времени успеет нанести несколько необходимых визитов.

Хорошо Иову, его кит один раз проглотил, а тут…. - ворчал Колин, не особо отчаиваясь неудаче со Стейнбеком. Сколько раз на него пасть разевать будут. И сколько таких пастей наберется?

Портить аппетит, так уж всем, - выбрана Колином не замысловатая стратегия ближайшего времени.

Привычное приветствие скаров несших караул. Гулкое эхо шагов разбежалось по Залу Арок. Колин еще только подходил к лестнице, а уже предчувствовал, обрадуют.

- Вас срочно желает видеть камер-медхин, - выложил Пейкер, исполнив не свойственные обязанности.

Сколько ему перепало? - видится Колину сплошной меркантилизм. Скары относятся к корыстолюбию весьма предосудительно. Глупость, но они ей гордятся.

Дать ему больше? Для забывчивости? - в планах унгрийца посещение камер-медхин последней. Но как не вспомнить Писание. - И последние станут первыми. Его случай.

- Ты нацелился открыть большие двери, - выдала без всяких вступлений Гё. Её слова прозвучали открытым обвинением и никак иначе их истолковать невозможно. — Не много ли чести такому как ты?

- Чести много не бывает. Или мало. Она или есть или её нет, — балансировал Колин между желанием ответить грубо и проявлением терпимости к женскому недовольству. Воевать всегда успеется.

- Лоб не расшибешь? — проигнорировали его неконфликтность. Сама камер-медхин настроена вести жесткие баталии. Компромиссы потом, после, первой крови. Сейчас же она слишком зла на унгрийца понимать объяснения и принимать извинения.

- Не имею привычки низко кланяться и таким способ что-то открывать.

- Это плохо, юноша.

- Кому?

- Всем! — зло харкнули в Колина. До вазы со стола дело не дошло. Но она рядом. Под рукой.

Эдак её….

- Меня еще рано подозревать в мятеже, - как мог, оттягивал унгриец ссору. Он так и не определил, кого представляет Гё при Серебряном Дворе. Короля, но через скольких? И все ли у нее полномочия от Моффета.

- А по ощущениям он вот-вот грянет. Унгриец, новик, барон, советник. Куда дальше? Через кого?

- Вам подробно? Или вкратце?

- Правдиво.

- С чего начать?

- С сегодняшнего Совета, - клокотала Гё, сцепив руки в замок, не искушаться вазой.

- Совет состоится, - нисколько не шутит Колин с камер-медхин, чья воинственность прибывала и прибывала.

- И?

- Остальное на Совете.

- Вот именно! На Совете! - и не думала брать передышку Гё. - Что в тебе такого, занять место Латгарда? Обширные связи в столице? Нет. Богатый опыт? Тоже нет. Высокая и влиятельная родня? Опять нет! Солидный капитал? Снова нет! Огромный фамильный надел? Совсем нет! Объясни темной старухе, для чего тебе лезть в канцлеры?

С этого бы и начинала, - поратовал унгриец за простоту в отношениях. Без дальних подходов и резких закидонов.

- Хочу и буду, - объявил Колин, заставив замереть Гё с открытым ртом. Замок пальцев распался.

- Никогда! — грозят ему вполне серьезно.

- Уверены?

- Уверена!

Врешь! - подловил Колин взбешенную камер-медхин. Иначе, зачем он здесь выслушивает её вопли?

- Своего протолкнуть желаете? Верно? — раскрыл унгриец причину ругани.

Гё запнулась с ответом. Говорить ли как есть? Но предпочла уклониться от прямых высказываний. Не зачем открываться.

- Уймись, - спокойно заговорила камер-медхин, преподав, как она думала, урок самообладания. - Довольствуйся тем, что о тебе говорят за каждой оконной портьерой, в каждом столичном доме.

- Поговорят и забудут. Это же столица. Славу надо подпитывать. Баронов в Карлайре полно. Гораздо меньше канцлеров, - надавил Колин на больное, рискнуть немного оживить страсти. Речи во гневе — истина наружу.

Или вазой в рожу.

- Бог подаст! — отказано со всей категоричностью и злостью.

- Хорошо бы мне! Больше подхожу.

Камер-медхин нервно шагнула вперед-назад. Для выскочки унгриец держится более чем уверенно. А значит по-хорошему с ним не договориться. Предупреждение проигнорирует, угроз не испугается, а то и припомнит при случае. С него станет!

- Маршалк сбежал, твоя заслуга? — спросили Колина и не выслушали. Не могли его выслушать. Терпения не хватило. - Вижу твоя. Но Гаус это только Гаус. Дурак с деньгами. Как с остальными поступишь?

Колин хитро сощурился. Ему нет нужды откровенничать. Камер-медхин убедит сама себя в чем угодно. И обманется. Ему это нравилось.

- Убрался бы ты с глаз долой, - сдалась Гё. Затея, вразумить унгрийца ни к чему не привела.

Надо было предложить денег, - сокрушалась камер-медхин и не особенно веруя в их власти над бароном.

- Это вы пожелали вообще или для какого-то конкретного случая?

- Для этой минуты! — скоргочет Гё.

- Как скажете. Но когда на мой пурпуэн привесят золотой позумент, а подмышкой окажется папка с гербовыми бумагами, я не буду столь покладист. И возможно уже вам придется убраться. Из Серебряного дворца. Совсем.

- Тебя не примут в качестве канцлера. Король не допустит!

- Не вашими ли хлопотами?

- И моими тоже.