Дождь в полынной пустоши

Хекс поправил на себе передник покрытый многочисленными кляксами, ожогами кислот и просто старой грязью. Научный склад ума предполагал пытливость к знаниям, но не позволял отринуть предубеждения, не менять некоторых вещей. Передник в том немалом своде. Наряду с: не совокупляться с женщинами в новолуние, не оскверняться их кровью, опасаться черных кошек, не наступать на дождевых червей, обуваться с левой ноги, а разуваться с правой, и не оставлять на ночь открытых книг и т. д.

— Слушаю вас, молодой человек. Внимательно.

Гость понюхал бордовую жидкость в колбе. Не сунул нос, как поступает большинство неучей, а помахал над горлышком ладонью, подгоняя запах к себе.

— Очень хорошо, что слушаете. Мне потребна калиевая селитра и сера. Немного.

— Для меня немного — мешок. Не могу даже предположить, сколько это будет именно для вас.

— Сомневаюсь, что у вас мэтр, имеется названное количество. Столько не выпарить из всех сортиров столицы, — Колин деловито прошелся вдоль стола с алхимической посудой. Не боялся трогать руками, вызывая недовольство, разлив желчи и ревность у Хекса.

— Позволю полюбопытствовать, зачем вам селитра и сера?

— Для моих изысканий, для чего же еще, — разглаживал гость шкурку карнасского кровососа, мерзостной летучей мыши. Диковине способной отвести от владельца любой сглаз.

Колин пустился в пространные и заумные рассуждения, вставляя в речь имена Ар-Рази, Болоса, Рухави, Хайяни, Гартулануса и даже ссылаться — кто бы подумал?! на Пэн Сяо! Уверенно высказывался о свойствах материй, о влиянии светил, на некие, ему, и только ему, известные закономерности, выводимые из Сефер Йефер!!!? Алхимик не перебивал и не поправлял. Ничто так не возвеличивает собственные познания, как незнания других. И ничто не приносит большей прибыли, чем чужое невежество.

По итогу, Хекс не опустился обвесить покупателя, но заломил двойную цену за испрашиваемый товар.

— Два штивера.

Заполучив селитру и серу, Колин не спешил покидать обитель алхимика. Остановился у гефы, разглядывая не то сам шар, не то через него потешную выпуклость окружения.

— Я слышал, есть такое вещество… нафт… способное гореть в воде…

— Вам оно необходимо? Для чего? — уже любопытно Хексу. О существовании нафта знали не многие, а отваживались работать единицы. Вещество капризное, горючее, но интересное. Может юный естествоиспытатель не так уж и бестолков?

По разумению Хекса теория горения, допускающая переход низкого вещества в высокое при исключительности внешней среды имела право на существование. При единственном основополагающем условии. Прорву ингредиентов, требуемых доказать сию теорию, ну или опровергнуть, приобретут у него в лавке.

Нафт унгриец получил быстрее, чем закончил свои экскурсы в науку.

— Надеюсь это не все, чем я могу помочь саину?

Старого алхимика вновь удивили. Он переспросил, правильно ли он понял просьбу молодого саина.

— Воск Ал-Джилдаки?

— Светящийся воск Ал-Джилдаки, — втолковали Хексу.

— Вам известно как с ним обращаться?

— Читал, как-то, — преисполнился достоинства юный ум.

«Обожжет себе руки и забросит заниматься тем, чему не способен», — предвидел Хекс исход применения воска. По его убеждению от дилетантов науке куда больше вреда, чем прока. Но и польза имеется. Их денежки служат тем, кто науку продвигает.

К следующему мэтру анатора и реторт, Колин ввалился, кипя от возмущения. Выглядеть достоверно, пришлось потренироваться и признать, хлеб Альтусу давался нелегко. Нагнать нездоровый румянец, три минуты сдерживал дыхание.

— Этот ваш Ал-Хекси грубиян и ничтожество! — громогласно выдал унгриец у двери. Его прекрасно поняли и без пояснений, в чем упомянутое проявилось.

— Вы думаете это для меня хоть какая-то новость? Об этом я твержу вот уже больше двадцати лет, — дружелюбно расплылся в улыбке Буаль. Владетель «Куба и Круга» напоминал скорее почтенного булочника нежели мужа, посветившего жизнь алхимической практике. Толст, низкоросл, опрятен. Чего не скажешь о конкуренте. В лавке пахло мускусом, жженым сахаром и еще чем-то неуловимо фруктовым.

— Для вас это может и не новость, а для меня подобное неприемлемо! Пытаться содрать с меня десять штиверов за щепоть серы и понюшку селитры!..

— Простите, сколько? — напрягся Буаль.

— Ну, я кое-что понимаю… в смысле иногда покупаю ингредиенты для своих опытов… Но готов поклясться, он содрал бы все двадцать, не прояви я осторожность. Сера и селитра обошлись мне по пять монет!

— За эти деньги у меня вы купили бы гораздо больше, чем понюшку и щепоть.

— Я готов присягнуть перед судом — он плут!

— Боюсь это тоже не является для меня откровением.

— А есть что-то касающееся вашего коллеги, что будет для вас событием?

— Да. Его скорая кончина, — откровенно признался Буаль в нелюбви к собрату по нелегкому ремеслу.

— Если он так и дальше будет вести дела, она не заставит себя ждать, — заверил Колин, останавливаясь возле величественного бутыля. В светлом вине застыла вечным сном радуга. Так воспринималось тельце ярко раскрашенной змейки. Неизвестная рептилия внимание привлекала и завораживала.