Дожить до весны

Около Женьки с Павликом тут же оказался какой-то ушлый паренек:

– Чего ищем? Или продаешь чего?

Женька не растерялась, окинула его взглядом и спокойно ответила:

– Брата жду.

– А он что ищет?

– Еду, что же еще.

– Что взамен? – паренек был настолько деловитым, что времени даром не терял. Жене стало не по себе, дернула плечом:

– Шел бы ты своей дорогой.

Так любил отвечать неприятным собеседникам их дворник Петрович, Женька повторила, не задумываясь.

Паренек с изумлением уставился на девчонку, хотя кто знает, девчонка ли это. Все так закутаны, покрыты копотью и исхудали, мужчины в теплых женских платках поверх шапок, валенки у всех огромные, одежда, какая осталась, надета одна поверх другой, только по голосу и можно узнать, кто перед тобой. Но голос обманчив, он хриплый из-за холода.

Чуть посомневавшись, парень решил, что это все же девчонка, иначе не упоминала бы брата, какая старушка станет мальчишке говорить о своем брате?

– Так что меняешь-то? Что у тебя есть? Может, мне надо.

– А у тебя что есть?

– Хлеб, консервы, крупа, сахар…

– Какой ты богатый, а ты не вор?

Парнишка разозлился и отошел, но не просто так, а к милиционеру, принялся что-то тому объяснять. Женя чуть не заплакала, сейчас наговорит гадостей, и их с Павликом заберут в милицию. А Юрка где-то в толпе, он даже не узнает, что их забрали.

Решив, если милиционер потребует пройти в участок, кричать как можно громче, чтобы Юрка услышал и пришел на помощь.

Наверное, так и случилось бы, но из толпы вдруг вынырнул сам Юра, а за ним семья из толстяка, его расфуфыренной жены и девчонки постарше Павлика – некрасивой и неуклюжей.

– Вот, у сестры вещи. Неношеные, не успела надеть ни разу, а братишке пока велики. Жень, покажи шубу.

Косясь на милиционера, Женька развернула шубку. Мех заиграл на солнце, женщина тут же вцепилась в шубу, а девчонка принялась с любопытством разглядывать Павлика.

– Что еще есть?

Женщина постаралась спросить как можно равнодушней, но ей не удалось, было заметно, что от шубы она не откажется, сколько бы та ни стоила.

– Еще вот шапка к шубке.

– А это у тебя что? – сунула нос в третий сверток покупательница.

– Платок.

– Все берем. Виктор, заплати. – Она буквально выхватила вещи из рук у Женьки.

– Эй, сначала заплатите! – возмутилась та.

– Да-да, вот, берите все, – засуетился толстяк, протягивая Юрке сумку с продуктами.

Тот деловито взвесил в руке, словно по весу определяя ценность содержимого, но по всему было видно, что для этих покупателей лишний кусок хлеба не важен, еды хватает.

– Что у вас еще дома есть?

– А что вам надо? На вас шуба есть. – Юрка прекрасно справлялся с ролью менялы. – У нас мама такая же, как вы.

– Умерла? – прищурила глаза дамочка.

– Нет, мы эвакуируемся, с собой не потащишь, вот и продаем.

Последнюю фразу услышал подошедший милиционер. Наверное, это его и успокоило, посмотрел внимательно, но вопросы задавать не стал.

– Хорошо, мы купим. Где вы живете?

Называть адрес вовсе не хотелось, да и покупателям тоже боязно идти куда-то со странными детьми. Договорились встретиться завтра в полдень на этом же месте.

Парнишка со стороны тоже наблюдал за торгом. Женя кивнула на него:

– Смотри, как глазеет. Расспрашивал меня…

Юрка пригляделся:

– Я его знаю, это Федька-второгодник, в каждом классе по два года сидел. Постойте-ка.

О чем он говорил с второгодником, Женька не слышала, но тот с удовольствием принял в дар что-то из сумки и согласно закивал.

– Юр, чего это ты продуктами разбрасываешься?

– Это защита. Он меня тоже узнал. Ладно, холодно сегодня, пойдемте домой скорей. У нас еды навалом. А завтра еще будет.

– Юр, а нам же деньги нужны, надо было за деньги что-то продать, – вдруг вспомнила Женя.

Приятель рассмеялся:

– Все сделано, я вместо одной буханки хлеба деньги у него взял. Они богатые, все барахло продадим, нам ни к чему, на буер с барахлом не возьмут. Завтра я ему портсигар предложу.

В сумке, которую отдал щедрый покупатель, оказалась банка тушенки, банка каши, буханка хлеба, кулек с крупой, конфеты и две шоколадки.

– Живем…

Они могли пройти по Сытнинской до улицы Кингисеппа и по ней выйти на Большую Пушкарскую, но Юрка, который знал на Петроградке каждый двор, решил не делать даже малого крюка и повел Женьку с Павликом мимо сада Калинина…

Нет, их не ограбили, все случилось куда страшней.

Воздушные тревоги уже давно перестали загонять всех в подвалы, на центральных улицах МПВО следило строже, чтобы при артобстреле люди прятались хоть под арки или в парадные, но во дворах все равно сновали. Петроградскую сторону и Васильевский обстреливали не реже, чем центр, больше доставалось только районам рядом с заводами да Международному проспекту, говорили, что там ни одного целого дома.

Надо бы спрятаться, если не в бомбоубежище или щель, то хоть в подъезд войти, чтобы осколками не посекло. Когда перебегали открытое пространство (Женьке пришлось тащить Павлика, словно мешок), она заметила хороший обломок доски. Явно кто-то волок себе, но бросил, испугавшись обстрела.

Юрка тоже заметил и, почти добежав до спасительной крыши над головой, вдруг сунул Женьке в руки сумку: