Дракон мятежной королевы

– Думаю, не стоит никому говорить, что ты в себе сомневалась. – Амоа все еще обнимал девушку. – Хотя такой ты мне больше нравишься. Сомневающейся, спрашивающей совета у более мудрого…

Киара не выдержала и улыбнулась.

– Напомнить тебе, о, наимудрейший, как закончилось твое собственное правление? – прошептала она, а затем с чувством сжала его ладонь. – Спасибо тебе, что пришел и помог.

Первый раз в жизни Киара вдруг поняла, каково это – когда есть на кого положиться. Кто пусть с ехидными шуточками и бесконечными словесными уколами, но в трудную минуту будет рядом. Пускай помощь Амоа была обусловлена артефактом и ритуалом, невыносимо хотелось поверить в ее искренность. Потому что ее собственная благодарность сейчас шла от чистого сердца.

– Тебе лучше отойти, или я буду выглядеть странно, – дрогнувшим голосом произнесла Кая, отодвигаясь.

– Ты едва на ногах стоишь, – ничуть не обидевшись, ответил Амоа, но все же выпустил ее из рук.

Киара сделала всего шаг и поняла, что действительно просить нианца отойти было не самым верным решением. Ноги дрожали, руки слушались плохо, но буквально через секунду все это стало неважно.

Люди вдруг обступили девушку со всех сторон, выкрикивая ее имя, шепча слова благодарности и протягивая к ней раскрытые ладони. Они падали на колени, смотрели с восхищением.

– Долгих лет королеве Киаре! – крикнул кто-то, и остальные тут же подхватили.

Ветер разнес эти слова на много верст вокруг, возвестив начало правления новой королевы Диагона.

На следующее утро во дворец явились сотни аристократов. Это были главы старинных семейств и одаренные маги, желавшие принести Киаре присягу. И каждый из них преклонил колено.

13

Это было похоже на наваждение. Звериные инстинкты взяли верх, и он просто перестал себя контролировать. Все, чего Амоа хотел в тот момент, – это была она. Позже он понял: то, что Киара заставила его остановиться, было благом. Это позволило не впасть в зависимость. Это же и заставило его действовать активнее. Поискать хоть какую-то информацию по артефактам подчинения, а затем и вовсе закинуть наживку, рассказав Кае о том, где он видел чары, похожие на те, что поразили ее семью.

Все это действительно казалось странным. Как хоть что-то, связанное с Подгорным королем, могло оказаться столь далеко от Ниана? Может ли быть так, что сам Амоа здесь не случайно? Что все происходящее – лишь маленькие детали большого плана бессмертного злобного существа, запертого внутри Валаада? При мыслях об этом стало не по себе. Может, зря он все-таки рассказал Киаре?

Затем была поездка на горящие поля, пьянящий запах дыма и полет. Полет, во время которого Кая прижималась к нему, обхватывала руками шею. Амоа чувствовал, как она дрожит то ли от холодного ветра, то ли от страха. Гордая маленькая ведьмочка, которой безразлично чужое мнение, но при этом отчаянно желающая признания.

Потом снова она, прикосновения, магия, соединяющая двоих. Словно они были одни в том проклятом поле, и существовали только ее шея, плечи, гибкое тело под его руками, дурманящий вкус пепла и запах дыма. Если они объединятся, то смогут перевернуть весь мир. И им решать, утонет он в крови или расцветет как никогда прежде.

Амоа очнулся от этого дурмана, когда Киару обступила толпа восторженных босяков, и поймал себя на том, что и сам улыбается, восхищенно смотрит и испытывает нечто похожее на… гордость?

Амоа нахмурился, сплюнул и отошел в сторону. Что с ним творится? О чем он сейчас думал? Растекся лужицей из-за какой-то… ведьмы? Это все чары, связь, дурман и наваждение. Он просто соскучился по полету, пламени, ощущению безграничной мощи, по наложницам, наконец, которых у него во дворце всегда было в избытке.

А еще всему виной недоступность Киары. Амоа почти убедил себя в том, что его манит инстинкт охотника, ведь ускользающая добыча в сто раз желаннее, чем та, что сама идет в руки.

Чтобы снять невидимость, пришлось отойти подальше и оставить Киару одну в окружении толпы. Когда вернулся, стражники уже успели сориентироваться: выстроились в рядок, а вперед вышли так называемые Хранители всея Диагона, расчищая королеве путь к повозкам. Амоа самому пришлось расталкивать толпу, чтобы догнать Каю. А ведь мог просто разогнать всех магией, раскидать по сторонам, да хотя бы превратиться в дракона и съесть половину людей. Их скопилось тут слишком много.

Но… он ничего не делал. Сам себе удивлялся, но не делал. Почему? Знал, что местные так боятся магии, что стоит хоть что-то магическое сейчас выставить для них в негативном свете, как они тут же могут отвернуться от Киары? Не хотел портить ей триумф?

С другой стороны, ради этого он все и затеял. Втереться в доверие, помочь ей упрочить власть, чтобы потом пользоваться плодами этой власти самому. Разве нет?