Драконье лето

Эйлин сделала отрицательный жест, и я поняла, что произнесла последнюю фразу вслух.

– У меня две руки, – негромко сказала она. – Не стоит.

– Я… – Я замолчала. На языке вертелось: «Эйлин, я же была его ученицей», но я понимала, что говорить этого нельзя. Ни за что. – Я не знаю, как мне теперь относиться к Мареку. Как вы остались друзьями после такого?

– Вы с Мареком чуть не искалечили де Вельера, – в зеркальных глазах мелькнуло сочувствие. – Это звенья одной цепи. Мне не нужно прощать друзей, потому что они, увы, были правы. А меня прощать, в общем-то, не стоит, потому что это никому не интересно. Кроме того, мне нужно работать.

– Ухожу. – Я отступила к двери. – Но все-таки… почему вы не улетели с ним? Тогда?

Эйлин резко отвернулась.

– Опустить голову в ведро с кипятком – тоже достаточно интересный опыт, – сухо сказала она, не оборачиваясь. – Вы думаете, стоит его провести?

– Но… вы же любите.

– И что это меняет? Тебе отсекают руку. Твои действия?

– Дален же сказал, ч-что… что вы не знали. Что вас там даже не было.

– Какая разница? – Эйлин обернулась, и я с изумлением увидела, что она улыбается. – Поиск виноватых – пропащее дело, Лин. Куда яснее сказать: «надежды нет» и заняться делом. Спасать мир, в котором он смотрит на звезды, – уже немало.

Я замерла в дверях, не зная, сердито бросить, чтобы она прекратила валять дурака, или рассказать ей все. Тайны иголками распирали голову, мешали думать, стирая из памяти что-то очень важное…

У мэтра как-то раз на столе лежал набросок углем. Косы над головой, улыбка – я только сейчас поняла чья. Когда я заметила рисунок, он не стал его убирать: отодвинул и спокойно продолжил разговор. Но рука его то и дело тянулась к столешнице…

– Если ты пойдешь за Мареком, у тебя большое будущее, – сказала Эйлин, глядя вдаль. – Мне хотелось поговорить об Эрике. Именно так и именно сейчас.

– Это не интуиция, – я потерла лоб. – Я просто…

– Ничего. Береги Квентина.

Дверь стукнула за спиной, и я осталась одна в галерее, с белым платьем на руках.

Кусочки мозаики совпали слишком быстро. Мир вокруг схлопывался. Мэтр и Эйлин, Марек и моя няня, Дален и…

– Лин? – Квентин спускался с шлемом под мышкой. – Что-то ты отлыниваешь. Я тебя вижу как на ладони. Или ты уже возвращаешься с трофеями?

Я молча смотрела на него. В разрывах туч выглянуло солнце, и в его лучах Квентин на миг стал Первым с деревянной карты. Близко – и далеко-далеко.

Что-то мне совсем не хочется знать, как он будет выглядеть с одной рукой…

Я набрала воздуха в легкие. И приняла решение.

– Квентин, – почти беззвучно сказала я, глядя в его глаза, темные и озадаченные. – Я помогу тебе залезть в библиотеку.

ГЛАВА 5

Квентин

На крыше гулял ветер. Эйлин неосмотрительно бросила плащ у каменных изваяний, и теперь он танцевал в воздухе, рассказывая всем и каждому свою историю.

– Квентин, угомоните его, пожалуйста, – устало попросила Эйлин.

Я машинально, не думая, потянулся к плащу золотистыми нитями, загоняя его на землю. Он в последний раз взвился, скользнув по холке каменного дракона, и угрюмо опустился на узкую плиту между статуями.

– Нам бы тоже лучше спуститься, – заметил я. – Если простудимся, вся работа насмарку.

– Погода меняется по десять раз в день, – повела плечами Эйлин. – Драконье лето переменчивое. А нам еще нужно разобраться с зеркальными плоскостями.

– Что это?

– Новая игрушка Анри, которую пришлось вырывать у него чуть ли не зубами. Наше счастье, что Дален разрешил. – Эйлин улыбнулась, но в улыбке не было радости. – Вот представьте, что вы слабенький маг, и хватит вас самое большее на… – Она повесила перед собой огненную плоскость в четверть метра. – А работать надо. И что делать?

– Подождите, – я поднял руку. – Мы же занимаемся высокой водой?

– До вчерашнего вечера. С сегодняшнего утра мы, как и все, готовимся к войне.

Я оперся на статую. В живот опустился холодный камень.

Что произошло? Почему прямой бой?

– Потому что любой другой способ – отсрочка.

– Так и война – отсрочка! Пройдет время, поднимется следующее поколение драконов и отомстит!

– Его не будет, Квентин, – мягко произнесла Эйлин. – Всех истребят в бою.

От лица отхлынула кровь.

– Эйлин, о чем вы говорите? – упавшим голосом спросил я. – Это сумасшествие…

– Зеркальная плоскость, – сухо продолжала Эйлин, – отличается от обычной лишь одной стороной – зеркальной, как вы поняли. Обычно используется амальгама, ртутный сплав – в воздушных щитах, чтобы избежать отравления. Сначала мы попробуем без нее, а после праздника…

– Для чего они нужны, эти плоскости? – перебил я. – В чем фокус?

Эйлин подняла бровь.

– Фокус в том, что через зеркальную плоскость даже слабейший маг при некоторой сноровке построит заклинание в десять, двадцать раз выше. Иными словами, через проекции любой волшебник достигнет совершенства.

– И драконам конец, – пробормотал я.