Драконье лето

– Огненная вязь сохраняет почерк владельца, – тоном прилежной ученицы заметила я. – А у тебя в комнате вот такая стопка листов, и на всех «у» косит под «ц», как в этом томе – но не в твоем листке. Ты сознательно меняешь манеру письма?

Его рука дернулась. Огненная нить выписала петлю.

– Посмотри на вензель в углу страницы. Драконы не сокращают своих имен. Здесь «с» читается как «к», «е» в конце не произносится вовсе. Прочитаешь?

– Я не читаю на изначальном, но если попробовать… Кор?

– Именно. А если прибавить частицу-водопад, без которой не живут маги… Лин, мне кажется, это писал Корлин.

– Тот самый… – прошептала я, придвигаясь к заветному тому. – Здесь еще есть его книги? Дневники?

– Нет… не знаю. Не это важно. Линка, ты что, не понимаешь? Все сходится! Заклинание, которого не знает даже Эйлин, нашлось в неразобранной библиотеке замка Кор – десять к одному, что Корлин выучил его там! И оставил на видном месте… тому, кто придет следом. Он оставил послание мне!

– Похоже на то, – осторожно согласилась я. – Или любому другому. Хотя я предпочла бы, чтобы он взял лист бумаги.

Квентин лихорадочно провел рукой по волосам. Раздалось легкое шипение.

– Корлин – маг из рода Кор! Почерк, подпись, наш архив… один из нас, он знал, что будет война, и оставил книгу семье, чтобы мы возродили знание после его гибели! Пепел, да Корлин был большим драконом, чем кто бы то ни было! Он потратил жизнь, чтобы мы вернули свое, а я, мальчишка…

Я открыла рот, но Квентин вернул руку на страницу и продолжал заполнять листы. Теперь уже – своим почерком.

– Я понимаю Далена все лучше, – тихо сказал он, ставя последнюю печать. – Если маги разделятся встанут на баррикады, такое начнется…

– Хитро получается, – невпопад отозвалась я. И странно. Почему одни маги встают под знамена ордена, а другие остаются с драконами?

– Для этого нужно понять, с чего все началось, – Квентин отложил в сторону первый лист и взялся за второй. – И, сдается мне, ответ будет очень грустным.

– Почему?

Ладонь скользнула над бумагой, как раздумчивая туча. В темных глазах ветвились отблески далеких молний.

– Потому что каждый дракон сотрясает мир, – непривычно низким голосом ответил Квентин. Словно раскат грома, долетевший из-за реки. – Первый увел за собой людей. Второй сложил крылья и обнял обычную девушку, став праотцем магов.

– Или Вторая.

– Очень может быть. Кто-то третий закрутит колесо в другую сторону. Тысячи жизней стоят за Вельером и теми, развязавшими войну; даже Эрик, потеряв крыло, стал лицом города. Нам слишком долго поклонялись, от нас – все еще – зависит многое. Это сила. Искушение, кружащее голову. Представляешь, каково магам, занявшим наше место? И каково было Корлину отказываться от пути Далена и де Верга? По сути, от абсолютной власти?

– Ну, Дален не так уж плох. Кому-то нужно этим заниматься.

– Я говорю не об этом, Лин. Если я полечу, заливая города пламенем, через год весь юг уйдет под воду. Мир хрупок, а мы тащим его в разные стороны. Чтобы вернуть род Рист в Галавер, а Кор – в Херру, придется утопить оба города. Если бы я знал об этом раньше…

Я моргнула.

– Квентин… ты не умеешь летать.

– Сейчас к этому рубежу подходят маги, – продолжал он. – Раньше, до Первого, драконье братство нас сдерживало. Позже некоторые распоясались, но их хранило собственное невежество: некому было встать на их пути. Но теперь появились волшебники, которые несут драконью кровь и не связаны ничем, кроме здравого смысла – а с другой стороны, не связаны и милосердием, не обязаны понимать каждого. Ни Риста, ни Вельера, ни меня.

– И что вы будете делать? – Я оперлась на стол. Вязаный коврик уходил из-под ног. Эй, это же Квентин, вы вместе шли в Галавер. сидели у костра, держались за руки на звездной траве…

Да-да. И почерк у него интересный. Вот штука: ни один волшебник не скажет про себя, что полетит, заливая города пламенем. А вот дракон – запросто.

– Договариваться. Как герои мифов, – Квентин устало улыбнулся, склоняясь над чистой страницей. – Ты уже все поняла, верно?

– Что это твое «мы» – не обычная похвальба, я начала подозревать уже за ужином, – севшим голосом произнесла я. – Но ты… Квентин, скажи мне, что ты шутишь.

Строчка за строчкой молча ложились на бумагу. Разорванные рукава трепетали, как крылья. Я содрогнулась. Что произошло там, в коридоре?

– К сожалению, у нас совсем не осталось времени, – почти через минуту ответил он. – Есть еще одно, в чем мне неприятно признаваться…

Шум в коридоре прервал его слова.

– Внешняя дверь, – тихо сказала я. – Не уйти.

Квентин перевел взгляд с дописанной страницы на меня. Задрал голову, присматриваясь к чему-то.

– Когда становишься собой, пусть не до конца, все чувства обостряются, – негромко сказал он. – Я знал, что сюда идут. Собственно, поэтому… – он развел руками, словно извиняясь. – Марек прав, искренность – страшная сила. Я не хотел, чтобы ты узнала от кого-то другого.

Он замер, прислушиваясь.

– Кажется, все.