Драконьи испытания: Возвращение легенды

Я сначала растерялась, окунувшись в белёсое марево меж-пространственного перемещения, почувствовала себя брошенной и потерянной, но потом ощутила твёрдую руку преподавателя, сжавшую мою ладонь, и успокоилась. Ощущение некой подвешенности длилось около двух минут, а потом мы с Пиротэном неожиданно оказались посреди песчаного берега. С одной стороны от нас шумел зелёный высокий лес, а с другой наступал бирюзовый океан. Воздух, казалось, стремился завладеть моим дыханием, заполняя лёгкие больше, чем следовало, а пение птиц заглушало тревожные мысли. Но я помнила, зачем мы сюда прибыли, и не преминула напомнить об этом Пиротэну.

Бакалавр перестал блаженно вздыхать, недовольно фыркнул, но повёл меня в нужном направлении. Долго идти не пришлось. Пройдя не больше полумили вдоль берега мы оказались у некоего подобия шалаша, притулившегося на границе прибрежного леса. Саламандр указал мне на казалось бы готовую рухнуть от малейшего дуновения ветерка ветхую конструкцию из трубчатых побегов и сухих пальмовых листьев, велел зайти внутрь и отошёл в сторону.

* * *

Кошияры Раникэ и Пармия растерянно стояли на маленькой лесной полянке. Женщина и девушка чувствовали себя обманутыми и преданными. Они прошли такой долгий и трудный путь, и вот итог — их бросили посреди ночного леса, обрекли на мучения неизвестностью и ожиданием, возможно бессмысленным.

— Это ошибка, — решилась нарушить напряжённую тишину Раникэ. — Они не справятся одни.

Пармия была полностью согласна с младшей подругой, но отвечать не стала. Так они и сидели на старом поваленном дереве, всматриваясь в пространство перед собой, в надежде увидеть мерцание открывающегося портильного окна. Сидели и молчали, пока до чутких кошачьих ушей не донеслось конское ржание, отрывистые приказы и удаляющийся топот копыт.

— Уезжают, — тихо констатировала Рани.

— Так, хватит. Вставай, встряхнись, последуем за ними. Если мой Фарэй сказал, что вернуться шансов мало, то их скорее всего вообще почти нет. Вот пусть женишок Фидэлики и решает эту проблему. Ему по статусу положен штат сильных магов, разберутся.

— Что? — возмущённо вскочила Раникэ. — Обратиться к этому? Да ни за что!

— Замечательно. Ты не забыла, что тебя дома собственный жених дожидается? — язвительно поинтересовалась Пармия. — Какая может быть ревность? Вы даже не из одной расы, и у обоих есть возлюбленные.

— Не нравится они мне, — не желая сдаваться пробурчала Рани. Возразить ей было нечего. Кошияра понимала, что подруга права, но избавиться от неприязни к тем, кто может лишить её паракоши, опять, не могла.

— А мне не нравится, что я могу больше никогда не увидеть того единственного, кто сумел найти путь к моему сердцу. У меня не так много жизней осталось, Рани, чтобы разбрасываться привязанностями, — тихо произнесла кошияра. Но уже в следующее мгновение расправила плечи, порыкивая подвела черту: — Соберись, прекрати ныть и вспомни о долге. Мы обязаны помочь Фидэлике и Фарэю справиться с древним злом, остальное сейчас неважно.

И кошияры спешно избавились от одежды, чтобы уже через несколько минут заскользить неприметными тенями в рассветных сумерках осеннего леса. Сейчас им было не сложно остаться незамеченными, но скоро леса закончатся и придётся двигаться гораздо осторожнее. Горные Саринеи были для них незнакомой, враждебной территорией.

* * *

Я смело шагнула под зелёный навес странного домика и буквально рухнула, словно кто-то ударил меня под колени.

— А я ждал тебя, — проговорил неестественно худой старик, чья кожа была чернее моих подошв. — Ждал тебя, да не тебя. Думал, сама придёшь, принесёшь мне конец, подаришь обещанный богами покой. Да, видно, не осилить тебе своих детей. Славные потомки получились.

Я смотрела на старика со сморщенной синевато-чёрной кожей снизу вверх и боялась даже слово вымолвить.

— Вижу, не бывать твоей силе. Слушай и плачь — живут они, и жить будит. А тебе только песок. Древняя ты, чужая, без тебя мир стоит. И умирать без тебя будет, не впрок тебе.

— А… я…? — осмелилась подать голос, невольно заикаясь от растерянности и страха.

— А тебя нет здесь, не ты она. Не она — ты. Сама её носишь, сама и определяй, куда отнести — заявил старик.

Пиротэн наконец-то соизволил присоединиться к нам и вступить в диалог, и про меня на какое-то время забыли.

Я же внимательно слушала разговор двух философов, если и понимая что-то из их слов, то вряд ли правильно. Единственное, в чём я разобралась, было то, что этот старик не поможет мне избавиться от прародительницы. По его мнению она вообще не сможет завладеть мной, если я сама того не захочу. Все мои проблемы, якобы, находятся в моём же воображении, и мне нужно только разобраться в себе и захотеть избавиться от них.

— Разум наш долог, но коротко ходит. В себя смотреть надо, не на себя, — вещал старик на ломаном даймирском.

А потом они с бакалавром вообще перешли на незнакомый мне текучий язык со множеством мягких и протяжных звуков, и я вышла из шалаша.

— Не отходи далеко от бунгало, потеряешься, — крикнул мне вслед Пиротэн и вернулся к беседе со странным стариком.