Драконы

— Порой до меня почти доходит то, что ты пытаешься сказать. Но тут вмешиваются знания и опыт, и я не слышу тебя. Я рад, что ты не ушла. Если я погибну, ты останешься одна против обезумевшего дракона. Но все же я рад.

Высоко над его плечом взошла черная луна, и Пека вскочила на ноги. Рид скатился с выступа, в клубящийся туман. Пека отвернулась от слепящего черного блеска. Синие огни пронизали туман, черная луна внезапно пропала с неба, и Пека перевела дух.

Потоки золотого сияния разлились в предрассветном небе, словно лучи восходящего солнца, которые Пека видела только раз в году в течение месяца. Оцепенев от страха и холода, Пека замерла на своем уступе и впервые за последний час увидела Рида. Он стоял прямо перед драконом, вытянув вперед обожженную руку. На ладони у него светился кристалл, до того ледяной и мертвенно-белый, что Пека при взгляде на него почувствовала, как смертельный холод стиснул ей сердце.

Ее бросило в дрожь. Все суставы свело, словно сковало льдом, а по жилам, казалось, заструился холодный туман. Она с трудом вдохнула колкий морозный воздух, затем потянулась к фляге с «драконьим следом» — рука еле двигалась, а пальцы не гнулись вовсе. Дыхание дракона сделалось хриплым и прерывистым. Глаза его скрылись под серебристыми веками. Развернутое крыло лежало на льду, словно спущенный парус. Он разинул пасть и еле слышно шипел, но голову отдернул назад, подальше от руки с кристаллом. В тишине было слышно, как медленно-медленно бьется драконье сердце.

Пека заставила себя подняться, она шла, и под ее ногами крошились сосульки. В бледном свете наступавшей зимней зари она увидела начало и конец гигантского кольца, охватившего Хорсбрет. Дракон с огромным усилием пошевелил кончиком хвоста позади Рида и с легким стуком уронил его наземь. Рид стоял неподвижно, и теперь единственным цветом, которым он обладал, была холодная, безжалостная синева его глаз. Пека остановилась, пошатываясь, на краю уступа, и мир запечатлевался в ее памяти во всех подробностях: серебристая чешуя на туловище дракона; пальцы Рида в серебристых ожогах; его седые, как у старика, волосы; чистейшая белизна драконьей шкуры. Два могучих противника, два порождения зимы стояли насмерть лицом к лицу. По всему телу дракона пробежала рябь, голова откинулась назад, и Пека увидела, как широко раздвинулись его челюсти. Она разглядела сломанный зуб, осколки которого сверкали, как драгоценные камни, когда она ненароком задевала их киркой. Пека содрогнулась. Заметив ее, дракон устало и сердито зашипел.

Она смотрела на него, не в силах ни сочувствовать, ни бояться. Крыло на льду зашевелилось. Рид поднял голову. Он был страшно бледен и изможден до предела. Но в его холодном взгляде светилось торжество, поразившее ее, как тот мертвенно-белый кристалл, что он держал на ладони.

Она отступила назад, в туман, понимая, что Рид изгоняет не старого, усталого ледяного дракона, а кого-то другого из глубин своей памяти, кого-то, кто никогда не покорится.

— Ты, тупоголовый дракон! — закричала она. — Как ты смеешь вот так запросто уступать Хорсбрет? И кому — какому-то Гонителю Драконов, который носит в себе еще более страшную стужу, чем ты? — Казалось, ее сердце забилось в унисон с сердцем изнуренного, почти покоренного дракона. Она упала на колени, не зная, понимает ли он ее слова или только слышит их. — Представь себе Хорсбрет, — умоляла она, выбирая слова, которыми можно было бы согреть их обоих. — Очаг. Золото. Ночь. Сны, зимние сказки, безмолвие. — На нее обрушился клуб тумана, и она кашляла, пока слезы на замерзли у нее на щеках… Она услышала, как Рид произносит ее имя необычно суровым голосом, и это напугало ее. Непослушными пальцами она откупорила флягу с «драконьим следом», отпила большой глоток и снова закашлялась, ощутив, как кровь быстрее заструилась по жилам. — Неужели в тебе совсем не осталось огня? Зимнего пламени?

И вдруг перед ней предстал яркий образ золота: золото в сердце дракона, жаркое золото «драконьего следа», жесткое золото драконьей крови. Рид снова произнес ее имя голосом, подобным треску льда. Она зажмурила глаза, протягивая руки, словно в бреду. Когда он позвал ее в третий раз, она опрокинула содержимое фляги прямо в глотку дракону.

Тяжелые веки над глазами поднялись, глаза, обведенные белыми кругами, расширились. Она услышала судорожный глоток. Голова опустилась, и из нутра дракона вырвался странный звук, похожий одновременно на рычание и плач. Потом он снова разинул пасть и дохнул золотым пламенем.