— У тебя собственный золотой прииск — в твоей душе. Можешь стать кем угодно. Необязательно изгонять драконов — ты можешь стать Хранителем. Ты ведь любишь все, что любят они.
— Да. Покой, тишину, уединение…
— Я мог бы показать тебе драконов в их прекрасных тихих, спокойных, уединенных убежищах. Ты могла бы научиться говорить с ними на их языке.
— Я и на своем-то не умею как следует говорить. И я ненавижу равнины.
Она уцепилась за льдину, глядя на приближающийся берег.
— Мир — это всего лишь остров, окруженный драконом звезд и ночи.
Она покачала головой, не осмеливаясь взглянуть на него:
— Нет, не буду тебя больше слушать. Вспомни, что случилось, когда я в последний раз слушала твои сказки.
— Ты всегда слушаешь саму себя, — сказал он.
Серые волны повернули льдину, направляя Пеку к берегам мира, который приводил ее в смятение. Она все еще пыталась возражать что-то, когда льдина пришвартовалась к опаленным сваям гавани.
Орсон Скотт Кард
ЗАДИРА И ДРАКОН
[10]Паж, запыхавшись, вбежал в графские покои: он давно уже не опаздывал на хозяйский зов. Граф считал, что паж всегда должен быть поблизости; любая задержка бесила вельможу, и тогда пажа могли отправить на конюшню.
— Я здесь, ваше сиятельство! — выпалил паж.
— «Ваше сиятельство», — передразнил граф. — Опять тащился нога за ногу?
Граф глядел в окно, держа в руках бархатное женское платье, затейливо расшитое золотом и серебром.
— Похоже, надо созвать совет, — сказал он. — Но до чего же не хочется выслушивать болтовню и гогот моих рыцарей. Они наверняка рассердятся, как думаешь?
Прежде граф никогда не советовался с пажом, и тот растерялся.
— С чего бы рыцарям сердиться, мой господин? — наконец ответил паж.
— Видишь этот наряд? — Граф отвернулся от окна и помахал платьем перед носом пажа.
— Да, мой господин.
— И что ты о нем скажешь?
— Богатый наряд, мой господин. Но важно еще, кто его наденет.
— Я заплатил за него одиннадцать фунтов серебром.