Драконы моря

Когда викинги услышали это, предводители начали беспокоиться, что они запросили слишком мало и что норвежцы опередят их. Они держали краткий совет между собой и объявили, что они не будут увеличивать выкуп, но епископы должны поторопиться с серебром, ибо, если норвежцам заплатят первыми, они вряд ли примут его.

Епископ Лондона, который был дружелюбным и весёлым человеком, согласился с этим требованием и пообещал сделать всё, дабы исполнить его.

— Но я удивлён, — промолвил он, — что столь доблестные вожди, как вы, опасаются этого норвежского предводителя, у которого гораздо меньше кораблей, чем у вас. Разве не лучше вам двинуться на вёслах к южным берегам, где он находится, разбить наголову его войско и захватить всю их добычу? Он недавно вернулся из Бретани на хороших кораблях, и говорят, что он награбил там много добра. Если бы вы сделали это, возросла бы любовь к вам нашего господина, короля Этельреда, и ему не будет так трудно заплатить вам тот выкуп, который вы требуете.

Торкель кивнул, но был в замешательстве, а Гудмунд расхохотался и сказал, что над предложением епископа стоит подумать.

— Я сам никогда не сталкивался с норвежцами, — сказал он, — но все знают, что встреча с ними обещает достойную битву, о которой уцелевшие в ней поведают хорошие истории своим детям. Дома, в Бравике, я слышал, что лишь немногие люди с Восточного Готланда превосходят их, и хорошо бы проверить, оправданы ли слухи, которые о них ходят, или нет. У меня на корабле есть берсерк из Аланда, который уже начинает сетовать, что поход принёс много добычи и прекрасного пива, но за всё это время ему не довелось принять участие в хорошей схватке. Все говорят, что они не привыкли к столь мирной жизни.

Торкель добавил, что однажды ему пришлось столкнуться с норвежцами и он не хотел бы, чтобы это повторилось, пока у него не выздоровела рука. Ибо в битве с ними можно добыть много славы и добра.

Тогда Йостейн разразился оглушительным хохотом, сорвал с себя шапку и бросил себе под ноги на землю. Он всегда носил старую красную шапку с широкими краями, когда не сражался, поскольку шлем натирал ему череп.

— Взгляните на меня, — крикнул он. — Я стар и лыс, а с годами приходит и мудрость. Этот человек умело и искусно вводит в заблуждение тебя, Торкель, и тебя, Гудмунд, но ему не удастся провести меня, ибо я так же стар и так же мудр, как и он. Ему и его королю на руку уговорить нас выступить против норвежцев, ибо тогда мы наголову разобьём друг друга, и король Этельред разом избавится от всех нас. Если вы послушаете моего совета, то не позволите этому произойти.

Торкель и Гудмунд вынуждены были признать, что не подумали об этом и что Йостейн — мудрейший среди них. Посланники же решили, что им больше не удастся уговорить их, и принялись готовиться к возвращению к королю Этельреду, дабы сообщить ему всё, что случилось.

Но прежде чем отправиться в путь, они облачились в самые роскошные одеяния, собрали своих людей и направились торжественной процессией к месту, где произошла битва. Здесь они прочли молитвы над телами павших, которые лежали в густой траве и над которыми кружили вороны, хрипло сетовавшие на то, что кто-то помешал их скорбной трапезе.

Глава вторая

О делах духовных

В лагере все воспряли духом, когда узнали о соглашении между предводителями и королевскими посланниками. Все воздали хвалу своим вождям за то, что они заключили хорошую сделку и провозгласили короля Этельреда самым щедрым королём, который когда-либо попадался мореплавателям с севера. Всюду царило веселье, пили много пива, и немедленно возрос спрос на жирных овец и молодых женщин. Учёные мужи уселись вокруг костра и принялись подсчитывать, сколько получит всё войско и сколько серебра придётся на каждый корабль. Задача оказалась не по силам, и возникли споры о том, кто подсчитал правильно, а кто нет. Но все сошлись в одном, что никто никогда прежде не думал, что можно найти столько серебра в мире, разве что в императорском дворце в Миклагарде. Кое-кто был недоволен тем, что кормчие получат столь большую долю, говоря, что работа у них лёгкая и их не заставляют сидеть на вёслах, но сами кормчие полагали, что любой здравомыслящий человек согласился бы с тем, что в них куда больше нужды, чем в остальных людях на корабле.

Хотя пиво было крепким и все были возбуждены, дело не принимало угрожающего поворота, ибо все считали себя богатыми людьми, были довольны жизнью, и возникало меньше поводов хвататься за оружие.

Но Орм был мрачен, проводил всё время с маленьким священником и думал, что мало кто в мире так неудачлив, как он.

Брат Вилибальд был чрезвычайно занят, поскольку многие раненые нуждались в его помощи, и он со рвением и усердием ухаживал за ними. Он осмотрел руку Торкеля и достаточно резко высказался насчёт епископских целителей, ибо он неохотно признавал, что кто-то, помимо него, сведущ в искусстве врачевания. Он сказал, что покинет город вместе с епископами, но Орму не хотелось отпускать его.