Дракула

— Лорд Годалминг, у меня тоже есть долг, долг перед людьми, долг перед вами и перед покойной, и, видит Бог, я выполняю его! Прошу вас лишь об одном: пойдемте со мной, смотрите, слушайте, и если позднее я повторю свое предложение, постарайтесь не превзойти меня в рвении. Я же выполню свой долг, невзирая ни на что, и дам вам полный отчет в любое время и где угодно. — Голос у него немного дрогнул, и он продолжал уже гораздо мягче, с явным сочувствием: — Умоляю вас, не давайте волю своему гневу. За долгую жизнь мне пришлось пережить много неприятного, мучительного, но такое тяжелое, трудное дело выпало на мою долю впервые. Поверьте, наступит время — и вы перемените свое мнение обо мне, и одного вашего доброжелательного взгляда будет достаточно, чтобы снять с меня всю тяжесть этого часа, ибо со своей стороны я готов сделать все, что в человеческих силах, лишь бы избавить вас от скорби. Подумайте только, чего ради стал бы я так стараться и так переживать? Я приехал сюда издалека, со своей родины, ибо здесь была во мне нужда — следовало помочь моему другу Джону и милой девушке, которую ваш покорный слуга полюбил всей душой. Я сделал для нее то же, что и вы, — не хотел говорить, но ради вас скажу: дал ей свою кровь, хотя, в отличие от вас, не был ее возлюбленным, а всего лишь врачом и другом. Я сидел подле нее днями и ночами — до самой смерти и потом. И если бы моя жизнь могла хоть чем-то помочь ей даже теперь, когда она стала «живым мертвецом», я охотно пожертвовал бы собой.

Профессор произнес все это с таким благородным достоинством, что Артур был тронут. Он взял старика за руку и сказал срывающимся голосом:

— Немыслимо тяжело даже думать обо всем этом, не могу постичь… но, что бы там ни было, я пойду с вами.

Глава XVI

Дневник доктора Сьюворда

(продолжение)

Было без четверти двенадцать, когда мы перелезли через низкую ограду кладбища. Ночь была темной, луна лишь изредка проглядывала сквозь прорехи в густых облаках, тянувшихся по небу. Мы невольно старались держаться вместе, лишь Ван Хелсинг шел чуть впереди, показывая дорогу.

Мы подошли к склепу, я взглянул на Артура, опасаясь, что печальные воспоминания могут вконец расстроить его, но тот держался молодцом. Похоже, таинственность происходящего захватила его. Профессор открыл дверь склепа, пропуская нас, но мы замешкались, и, уловив нашу нерешительность, он вошел первым. Мы последовали за ним. Он закрыл дверь, зажег тусклый фонарь и указал на гроб. Артур неуверенно двинулся к нему.

Ван Хелсинг, обращаясь ко мне, сказал:

— Вчера ты был здесь со мною. Тело мисс Люси лежало в гробу?

— Да, лежало.

Профессор повернулся к Артуру и Квинси:

— Вы слышите? И все-таки мне не верят.

Он извлек отвертку и снял крышку гроба. Очень бледный Артур, молча наблюдавший за ним, выступил вперед. Когда он увидел надпил на свинцовом саркофаге, кровь бросилась ему в лицо, но уже через мгновение он снова стал белым как мел, хотя по-прежнему молчал. Ван Хелсинг отогнул свинцовое покрытие, мы заглянули внутрь и в изумлении отпрянули.

Саркофаг был пуст!

Несколько минут царило молчание. Его нарушил Квинси Моррис:

— Профессор, я поручился за вас. И мне достаточно вашего слова. Я не хочу своим сомнением хоть в малой степени бросить тень на вашу честь, однако тут кроется тайна, выходящая за рамки таких понятий, как «честь» и «бесчестие». Скажите, это ваших рук дело?

— Клянусь вам всем, что для меня свято, я не выносил ее отсюда и даже не прикасался к ней. Произошло же следующее: две ночи назад мы с моим другом Сьювордом пришли сюда — поверьте мне, с добрыми намерениями. Я вскрыл саркофаг — он был тогда запечатан и так же, как теперь, пуст. Тогда мы стали ждать и увидели что-то белое, двигавшееся меж деревьями. Назавтра мы пришли сюда днем — она лежала в гробу. Разве не так, друг Джон?

— Так.

— В ту ночь мы подоспели вовремя. Пропал еще один ребенок, и, слава богу, мы нашли его целым и невредимым среди могил. Вчера я пришел сюда перед заходом солнца: «живые мертвецы» оживают на закате. Прождал всю ночь до восхода солнца, но склеп никто не покидал. Ничего удивительного, ведь я проложил двери чесноком и еще кое-чем, чего они не выносят и остерегаются. Итак, прошлой ночью она не выходила. Сегодня перед заходом солнца я убрал чеснок и все прочее — и вот мы находим пустой гроб. Теперь подождем. Уже очень много было тут странного. Спрячемся снаружи и подождем, возможны еще более странные сюрпризы.

Открыв дверь, он подождал, когда один за другим мы вышли из склепа, и снова запер ее.

О, каким свежим и чистым показался ночной воздух после душного склепа! Как приятно было видеть бегущие по небу облака и проблески лунного света между ними — совсем как смена радостей и горестей в жизни человека; как чудесно дышать свежим воздухом без смрадного душка смерти и тления, видеть красноватые отблески фонарей за холмом, слышать где-то вдали глухой шум жизни большого города!