Драматическая миссия. Повесть о Тиборе Самуэли

Кун кивнул, соглашаясь. Да, он все видит и понимает: разрыв с правыми неизбежен. Дальше поддерживать подобное «единство» нельзя. Необходимо воссоздать независимую коммунистическую партию! Но объявить о своем решении Кун считает преждевременным. Даже Тибору Самуэли это может показаться сейчас неосуществимым.

15 июня в Будапеште была получена вторая нота Клемансо. Она содержала ультимативное требование отвести части венгерской Красной Армии на демаркационную линию. Срок ультиматума истекал через четыре дня. Бряцая оружием, Клемансо подтверждал торжественное обязательство держав Антанты:

«Румынские войска будут отведены тотчас же, как только венгерские войска эвакуируются из Чехословакии».

Неужели Антанта готова взамен Словакии вернуть Венгрии Затисский край? Неужели мир? Бела Кун поспешил в Ставку главного командования, чтобы подробно ознакомиться с военной обстановкой.

Штромфельд подробно доложил Куну о положении на фронтах и добавил, что он решительно возражает против принятия ультиматума Клемансо.

Кун но согласился с ним. Буржуазия, мещанство, кулачество все больше наглеют, старые кадровые офицеры политически неблагонадежны. На Малой Венгерской низменности началось дезертирство офицеров из воинских частей. Это доказывает, что комиссары не на должной высоте. Рабочие-добровольцы вот уже почти месяц ведут кровопролитные бои.

В столь трудных условиях венгерской Красной Армии вряд ли удастся надолго сохранить свою боеспособность. Значит, надо воспользоваться возможностью и получить передышку! «Передышка», наподобие Брестского мира, нужна и Венгерской Советской Республике, решил Кун. Это позволит направить все силы коммунистов на укрепление внутреннего фронта, стабилизовать политическую обстановку в стране, наладить экономику, финансы…

Бела Кун предложил принять условия Антанты.

На заседании Всевенгерского съезда Советов 19 июня он выступил в прениях по внешнеполитическим вопросам и заявил, обращаясь к тем, кто, возможно, стал бы утверждать, что принятие ультиматума Антанты противоречит проводившемуся до сих пор внешнеполитическому курсу Венгерской Советской Республики: «Я могу лишь сослаться на известное высказывание старика Либкнехта, что нашу тактику, если понадобится, мы можем менять двадцать четыре раза в сутки!»

Отвести войска победоносной Красной Армии, получив взамен сомнительное обещание Клемансо? На этот раз в пылу полемики все смешалось. Не отличить, где правые, где левые. Даже среди так называемых «профсоюзников» нашлись люди, которые выступили против отступления, правда, они руководствовались не принципиальными, а шовинистическими соображениями. Коммунисты в глубине души тоже были настроены против предложения о принятии ультиматума, но авторитет Бела Куна удерживал большинство из них от открытых возражений. Кунфи, явно довольный создавшейся па съезде обстановкой, выступил и поддержку Бела Куна:

— Возможно, это покажется товарищу Куну неприятным и даже компрометирующим его, но тем не менее я заявляю, что считаю его соображения правильными. И со своей стороны поддерживаю их…

Тибор волновался. «Кун явно ошибается! Это так очевидно! Допустимо ли территорию, освобожденную ценой крови, отдавать на произвол врага! Как может Бела Кун верить обещаниям Антанты? Как может он так рисковать: идет на соглашение с Антантой и не требует никаких гарантий, что ее обещания будут выполнены?»

Несколько минут он колеблется, — выступить или нет? Выступить — это значит пойти против Куна, верного товарища, дорогого друга. Промолчать? Нет, покривить совестью коммуниста — это выше его сил. И он решительно направился к трибуне.

— С нами хотят покончить не драконовскими мерами, пуская в ход грубую силу, а деликатно, искусными дипломатическими ухищрениями, — горячо заговорил он. — Какие могут быть переговоры о мире, если даже не установлены государственные границы страны? Нельзя позволить врагу подорвать боевой дух венгерской пролетарской Красной Армии и свести на нет наступательный порыв наших войск!.. Насколько мне известно, товарищи, Антанта предприняла подобную попытку и по отношению к Советской России, прибегнув к дипломатическим уловкам и военной хитрости…

Горечь звучала в словах Тибора Самуэли. Он вспомнил о бескорыстной братской помощи, которую оказала Советская Украина Венгерской Советской Республике в критические майские дни.

— Нам нельзя отказываться от борьбы, — продолжал говорить Самуэли. — Нельзя прекращать бои до тех пор, пока российскому пролетариату угрожает интервенция, пока Антанта отказывается признать Советскую Россию и не хочет идти па мирное соглашение с ней. Антанта стремится во что бы то ни стало задушить, утопить в крови социалистическую революцию в России… В «Коммунистическом манифесте» говорится, что пролетариату нечего терять, кроме своих цепей, у него нельзя отнять то, чего у него нет.