Драматическая миссия. Повесть о Тиборе Самуэли

— На заседании коллегии одно переливание из пустого в порожнее. Армию нашу по сей день нельзя назвать боеспособной. Она по-прежнему состоит из формирований времен буржуазной республики, ничего не изменилось. Рабочих батальонов мало, они плохо обучены. Вооружение интернациональных частей оставляет желать лучшего. Чистку офицерского корпуса до конца не довели. Даже командный состав секейской[16] дивизии не тронули. А эта дивизия и вооружена и экипирована лучше других. Бём считает ее лучшим соединением армии, и сейчас она держит оборону на румынском фронте. О политико-воспитательной работе Бём и слышать не хочет, уверяет, что офицеры-секейцы все, как один, патриоты и будут сражаться не щадя жизни.

— Секейские националисты дорожат буржуазными порядками, а не родиной, — озабоченно сказал Самуэли, и лицо его помрачнело.

— Кто побывал в Советской России, воочию в этом убедился, — согласился Лейриц. — Но как убедить Бёма и Хаубриха? Каждую попытку профильтровать командный состав они встречают в штыки. Правда, насколько мне известно, в воинские части посланы комиссары. Но почему-то среди них нет ни одного интернационалиста, воевавшего в Советской России. Испытанных комиссаров-интернационалистов можно встретить только в штабах крупных соединений. Да и то их назначили туда после вмешательства Правительственного Совета, а точнее, по настоянию Бела Купа. С одной румынской армией мы еще как-нибудь справимся… Но вот если придется воевать со всеми сопредельными государствами… — Лейриц замолчал, продолжая нервно курить.

— Ну, это пока нам не угрожает, — сказал Самуэли. — Антанта решила прощупать нашу обороноспособность. Что ж, она может и просчитаться. У нас есть могучий союзник — мировая революция!

Самуэли верил — нападение на Советскую Венгрию вызовет возмущение зарубежных пролетариев, приведет к революционному перевороту в Австрии; а там, глядишь, революционная волна прокатится по всей Центральной Европе. Ведь недавно Бавария уже провозглашена Советской республикой.

Но вести с фронта становились все тревожнее.

И 18 апреля Самуэли обратился в Правительственный Совет с просьбой направить его в действующую армию. Вопрос этот должен был решиться на вечернем заседании.

От этого заседания ждали многого: нарком иностранных дел Кун вместе с Бёмом в течение двух дней вели переговоры с австрийскими представителями. Сегодня они должны были доложить правительству о результатах совещания. А результаты весьма неутешительные. Канцлер, он же министр иностранных дел Австрии, Реннер и другие лидеры социал-демократов открыто пошли на попятный… Правительственный Совет в тревожном молчании выслушал доклад Бела Куна.

Поворот событий был настолько неожиданным, что в первый момент никто не хотел этому верить. Но вот собрание разом всколыхнулось. Как снасти положение?..

Одни предлагали потребовать от австрийских коммунистов, чтобы они развернули агитацию у себя в стране. Ландлер считал, что добиться перелома можно лишь внезапным ударом по войскам Антанты, стоявшим вдоль сербской границы. «Наши успешные действия, — уверял он, — вынудят Вену последовать нашему примеру и примкнуть к нам!» Нарком Йожеф Келен предложил пообещать населению Вены, что Советская Венгрия снабдит его продовольствием. «Если не договоримся с официальной Веной, — сказал Погань, — нужно связаться с рабочими Винер-Нойштадта. Они снабдят нас пулеметами».

Речи, речи, речи…

Самуэли молчал. Он понимал: после 21 марта канцлер Реннер и его единомышленники — правые социал-демократы — не знали, как поступить: остаться ли на прежних реформистских позициях или последовать примеру Советской Венгрии? И начали маневрировать, прикидывались, будто разделяют настроения революционно настроенных рабочих. А на самом деле они тянули время, добиваясь от Советской Венгрии поставок продовольствия. И когда цель была достигнута, отказались от собственных обещаний, не то в случае прихода к власти рабочих Антанта, мол, лишит австрийцев продовольствия и откроет военные действия. Ведь выступила же она против Венгрии. Что ж, война с ее бедами и лишениями — страшный призрак! «Да… — размышлял Самуэли, — от нынешней Австрии ждать поддержки нечего, и, если наша Красная Армия не разгромит румынских интервентов, Антанта натравит на нас чешскую буржуазную армию, сербские войска, а там двинет с Балкан и французский экспедиционный корпус…»

Грозные тучи застлали горизонт, еще вчера казавшийся безоблачным.

На заседание Правительственного Совета Самуэли пришел в военной форме. На его фуражке красовалась пятиконечная красная звездочка. Он спешил сюда, надеясь получить назначение на фронт. После заседания его пригласил к себе Бела Кун.

— Мне поручено переговорить с вами, — сказал Кун, поднимаясь ему навстречу, и жестом пригласил сесть. — Кое-кто уже ударился в панику. Болтают всякое, — продолжал он, стараясь казаться спокойным. Но ему не удавалось скрыть волнение. Вокруг рта резко обозначились горькие складки, на большой выпуклый лоб то и дело набегали морщины.