Драматическая миссия. Повесть о Тиборе Самуэли

…диктатура предполагает применение беспощадно сурового, быстрого и решительного насилия для подавления сопротивления эксплуататоров, капиталистов, помещиков, их прихвостней. Кто не понял этого, тот не революционер…

В. И. Ленин

9

В дни, когда венгерская Красная Армия стремительно наступала и ее войска глубоко врезались в боевые порядки противника, во дворец в Гёдёллё явился дородный, высокого роста мужчина, убеленный сединами.

— Гм… Значит, Аурел Штромфельд на фронте? Жаль, он меня хорошо знает. Я по срочному делу. Впрочем, разрешите представиться: честь имею — Имре Фехер, бывший полковник. Я хочу предложить свои услуги. Блестящая победа наших войск под Кошице окончательно утвердила мое намерение поступить к вам на службу. Правда, когда демобилизовали старших офицеров, от подполковников и выше, для меня не сделали исключения, как впрочем и для Штромфельда. Я не имею особых заслуг перед демократической общественностью. Но надеюсь, что теперь-то мне предоставят возможность выполнить свой патриотический долг.

Штабисты тут же связались по телефону со Штромфельдом. Из трубки донесся тяжелый вздох, потом наступило молчание, и лишь спустя некоторое время Штромфельд сказал:

— Случай трудный. Человек он не в меру горячий, увлекающийся и необузданный. Жизнью солдат не дорожит, хотя нужно отдать ему должное: за свою шкуру тоже никогда не дрожал. Храбрый офицер, короче, из тех фронтовых командиров, которые в годы мировой войны без колебаний выполняли любой самый бесчеловечный приказ. Но, по совести говоря, разве нам и сейчас не приходится отдавать суровые приказы? Прикомандируйте Фехера к одному из формирований рабочих-добровольцев, — решительно сказал он. — В качестве инструктора по боевой подготовке. Если он найдет общий язык с рабочими, докажет свою преданность и понимание современных задач, тогда можно будет доверить ему полк.

Имре Фехер спрятал в кармане запечатанный пакет с приказом штаба главного командования, С ним он прибыл в казармы имени Мартиновича, в штаб наркома Йожефа Хаубриха, командира будапештского корпуса.

— Предписано явиться к начальнику штаба корпуса! — отчеканил он.

— Пожалуйста! — перед Фехером предупредительно распахнули дверь. Каково же было его изумление, когда он увидел перед собой Гезу Лайтоша, бывшего капитана австро-венгерской армии его императорского величества!

— Вы начальник штаба?

Лайтош и сам был удивлен не меньше. По старой привычке он сделал движение, желая щелкнуть каблуками, но щелчка не получилось. Быстро оценив обстановку, бывший капитан с подчеркнутой небрежностью уселся за письменный стол, придав своему лицу этакое скучающее выражение.

— Итак, господин полковник… Стало быть, нашего полку прибыло? — Он усмехнулся. — Вы тоже, значит, вступаете… в ряды красных.

— Вот пакет. Там приказ о моем назначении.

Лайтош, бросая косые взгляды на суровое, с четко обозначенными чертами лицо Фехера, бегло пробежал приказ глазами. Кажется, он понял намерения старого служаки.

— Капитан Герцог… вы его, возможно, помните, он в тот памятный день, гм… принес вести из военного министерства… Так вот, он тоже служит в штабе ополченской дивизии рабочих-металлистов. Это добровольческое соединение вооруженных сил сформировано из рабочих отрядов. Его бойцы днем работают на заводах и фабриках, а после смены занимаются военной подготовкой. Становятся под ружье только по боевой тревоге. Командный состав, разумеется, состоит из кадровых военных…

— Очень рад этому, — кивал Фехер.

«Оно и понятно, — подумал Лайтош, — кто не обрадуется, попав в среду единомышленников?»

Полковник действительно был очень рад, что встретил здесь Герцога. Значит, и многие другие кадровые военные пришли к тому же выводу. Новый режим, каким бы непривычным и лишенным респектабельности он ни был, сумел в непостижимо короткий срок создать внушительную армию, в стране, потерпевшей поражение в мировой войне. Теперь эта армия успешно отбивала атаки врага, и возглавляет ее Штромфельд — полковник генерального штаба. Значит, надеть обыкновенную фуражку и форму без знаков различия отнюдь не зазорно! Все это Фехер не произнес вслух, так как перемена в поведении Лайтоша повергла его в смущение. Неприятно, конечно, что капитан занимает сейчас более высокое, чем он, положение и будет прямым его начальником,