Драматическая миссия. Повесть о Тиборе Самуэли

— Меня не трогает злопыхательство реакционных болтунов. Помните слова Бебеля — если враг поносит тебя, значит, ты на правильном пути. Да, я все больше убеждаюсь в своей правоте. Но подвергаться нападкам со стороны некоторых лиц в своей же партии очень горько… Иные наши товарищи пытаются утверждать, будто я всех подследственных приговариваю к смерти… Будто я труслив и малодушен… — Он пожал плечами. — Но от этого я не стану ни снисходительнее, ни суровее. Впрочем, я и в дальнейшем буду стараться «заслужить» злопыхательство недругов…

Тибор углубился в чтение донесений.

За окном по-прежнему хлестал дождь.

— Скажите, Тибор, — вдруг обратился Кун к Самуэли, — раньше вы никогда не замечали, что у вас есть призвание к деятельности на судебном поприще?

— Нет.

Куну пришло на память излюбленное выражение Самуэли: кто замахивается на рабочую власть, тот сам себе подписывает смертный приговор… Эта четкая формула проливала яркий свет на тайники души Тибора. Главное не то, что он суд вершит, — он не оставляет безнаказанным преступление, караемое законом, воздает по заслугам врагам революции.

— Если уж говорить о призвании, — продолжал Самуэли, — так меня всю жизнь, товарищ Кун, привлекала журналистская деятельность. И когда Советская власть станет настолько прочной, что не будет нужды бить в передовицах тревогу, я стану мирным очеркистом. А до той поры буду Маратом наших дней или проклятым мракобесами и феодалами Дёрдем Дожа… Но это для врагов, для тех, кто стоит по другую сторону баррикады. А что же касается товарищей по партии — то мне бы хотелось, чтобы они отличали правду от лжи. Ну вот, кажется, я и высказал все, что наболело. Но вы не придавайте этому особого значения, — заключил он с грустной улыбкой.

В кабинете снова тишина. Бесшумно шагает Кун по толстому ковру. Самуэли продолжает читать донесения.

Охвачена пламенем восстания северная часть Задунайского края! Бастуют железнодорожники, прекратилась почтовая связь, громко и безнаказанно звучат голоса врагов: в Будапеште свергнута диктатура пролетариата. Заговорщики, окопавшиеся в Чорне и Капуваре, оповестили по телефону своих сторонников в окрестных селах: «Хозяева, везите зерно на мельницу. Перемелется — мука будет!» Это был условный сигнал. По нему местные кулаки должны были поднять крестьянский бунт. На подводах, украшенных гирляндами из полевых цветов, тысячи крестьян, вооружившись косами, вилами, охотничьими ружьями, двинулись в административный центр области — город Шопрон. Впрочем, они были вооружены не только вилами и косами. По пути бунтовщики захватывали арсеналы красногвардейских гарнизонов, вооружались винтовками и ручными гранатами, а кое-кто ухитрился даже раздобыть пулеметы. Многие из них — бывшие фронтовики, с оружием обращаться умеют. Проходя через населенные пункты, кулацкие банды учиняли кровавые расправы над всеми, кто был предан Советской власти. Да, северо-западные районы Задунайского края стали Вандеей венгерской революции…

Тибор дочитал донесение и, тяжело вздохнув, протянул папку Куну.

— По-видимому, копии этих донесений доставлены так же и на спецпоезд, Лейрицу. Задунайский кран нужно объявить прифронтовой зоной. Только тогда мои полномочия распространятся и на эту территорию.

— Сегодня же все решим, отдадим необходимые распоряжения, — сказал Кун, опершись руками на письменный стол, и после некоторого раздумья добавил: — Но вы туда не поедете.

— А кто же поедет?

— На этот раз придется мне самому навести там порядок. Пусть клеветники убедятся: я караю мятежников столь же беспощадно!

На бледном лице Самуэли выступил румянец.

— Мы не имеем права подвергать опасности вашу жизнь. И я отнюдь не склонен придавать серьезное значение вражескому вранью…

Кун упрямо мотнул головой:

— Разве дело только в вас? Надо заставить людей осознать всю серьезность обстановки! Социал-демократы не решатся столь ожесточенно и беззастенчиво нападать на меня…

Вызвав Имре Дёгеи, дежурного из личной охраны, Куп приказал раздобыть оружие, обмундирование, сапоги или кожаные краги и доставить все это сюда к девяти часам вечера. Потом он подробно расспросил

Самуэли, на каком пути стоит спецпоезд, что следует взять с собой. Самуэли отвечал подробно и после добавил с усмешкой:

— Виселиц с собой можете не брать. Они уже на мосте. Беляки сколотили для наших… Мой брат Ласло там, на месте, окажет вам всяческое содействие. Недавно он назначен моим заместителем.