Дрейфующая станция «Зет». Караван в Ваккарес

– Дыма больше нет, шкипер, – Рейберн вытер мокрое лицо, зашатался, словно у него закружилась голова, и вяло опустился на палубу. – Думаю, мы полностью затушили обшивку.

– А сколько времени уйдет, чтобы всю её выбросить?

– Бог его знает. В нормальных условиях – минут десять. А сейчас…

Может, час, может, больше.

– Спасибо… Ага! – Он скупо улыбнулся, приветствуя возникших из облака дыма Хансена и Картрайта. – Вот и наш старый механик. Мистер Картрайт, буду рад, если вы начнете разогревать свой котел. Какой там у вас рекорд для запуска реактора, подачи пара и раскрутки турбогенераторов?

– Ей–богу, не знаю, шкипер. – Черный от дыма, с воспаленными глазами, страдающий от кашля и мучительных болей во всем теле, Картрайт тем не менее расправил плечи и слабо улыбнулся. – Но могу вас заверить: мы его побьем! Когда он ушел, Свенсон тяжело поднялся на ноги. За исключением двух кратких инспекционных вылазок в машинное отделение, он за все эти бесконечные мучительные часы так ни разу и не надел дыхательного аппарата.

Он приказал подать питание на системы оповещения, снял с крюка микрофон и заговорил чистым, спокойным, уверенным голосом:

– Говорит капитан. Пожар в машинном отделении потушен. Мы запускаем силовые установки. Открыть все водонепроницаемые люки по всему кораблю.

Можете поверить: худшее уже позади. Спасибо вам за все, что вы сделали… Он повесил микрофон и повернулся к Хансену. – Худшее действительно позади, Джон… Если, конечно, нам хватит энергии для запуска реактора.

– Худшее наверняка ещё впереди, – заметил я. – Минут сорок пять, а то и час вам понадобится, чтобы раскрутить турбогенераторы и подготовить к включению систему очистки воздуха. А столько времени, по–вашему, понадобится воздухоочистителям, чтобы очистить эту отравленную атмосферу?

– Худо–бедно полчаса. Не меньше. А то и больше.

– Ну вот вы и попались. – Мозги у меня были одурманенные, словно бы ватные, я с трудом подыскивал слова и вообще сомневался, что мои мысли стоят того, чтобы выражать их вслух.

– Значит, всего как минимум полтора часа… – Я тряхнул головой, пытаясь припомнить, что ещё собирался сказать. Наконец вспомнил: Через полтора часа каждый четвертый из экипажа будет уже мертв. Свенсон улыбнулся. Я не поверил своим глазам: он улыбнулся!

Потом проговорил:

– Как однажды заметил Шерлок Холмс профессору Мориарти: вот тут вы ошибаетесь, доктор! От отравления окисью углерода не умрет никто. Через пятнадцать минут весь корабль будет дышать чистым воздухом.

Мы с Хансеном переглянулись. Значит, все–таки нагрузка оказалась слишком велика, у старика шарики зашли за ролики. Свенсон заметил наш безмолвный диалог и рассмеялся, но тут же поперхнулся, хватив слишком большую порцию ядовитого дыма, и зашелся в судорожном кашле. Какое–то время он боролся с приступом, потом наконец утих.

– Это мне только на пользу, – просипел он. – Ваши лица… Как вы думаете, доктор, зачем я приказал отдраить все водонепроницаемые люки?

– Понятия не имею.

– А вы, Джон?

Хансен покачал головой. Свенсон испытующе посмотрел на него, потом распорядился:

– Соединитесь с машинным отделением. Передайте, пусть включат дизель. – Есть, сэр… – напряженно ответил Хансен. Но с места не сдвинулся. – Лейтенант Хансен сейчас прикидывает, кого послать, – проговорил Свенсон. – Лейтенант Хансен досконально знает, что дизельный двигатель никогда – слышите – никогда! – не запускается в подводном положении, если не поднят шноркель, а подо льдом, как вы понимаете, это невозможно. Ведь дизель не только забирает воздух из машинного отделения, он к тому же глотает его так жадно, что за считанные минуты буквально высосет весь воздух из корабля… А что нам ещё требуется?

Мы пустим сжатый воздух под солидным давлением в носовую часть лодки.

Отличный, чистый сжатый воздух. И запустим дизель на корме. Сперва он будет чихать и глохнуть из–за низкого содержания кислорода в этой отравленной атмосфере – но все же заработает. И отсосет большую часть этого загрязненного воздуха, выбрасывая отработанные газы за борт. А в результате?

Атмосферное давление снизится, и чистый воздух потечет с носа по всему кораблю. До сих пор делать это было бы самоубийством: свежий воздух так раздул бы пламя, что пожар не удалось бы потушить. Но сейчас мы можем так поступить. Конечно, мы дадим дизелю поработать всего несколько минут, но этого вполне достаточно… Вы согласны, лейтенант Хансен?

Хансен, разумеется, был согласен, но промолчал. Он просто встал и ушел.

Прошло три минуты, и мы услышали, как над реакторным отсеком проснулся разбуженный дизель. Он заработал было, умолк, закашлялся, снова заработал.